Рикша

Иногда смелость граничит с неосторожностью, но Сян-цзы был осмотрителен. Бежать надо быстро, чтобы не позориться перед пассажиром, но не мчаться сломя голову, рискуя разбить коляску. Коляска – вся его жизнь. Осторожность в сочетании со смелостью придавала Сянцзы уверенность: ни с ним, ни с коляской ничего не случится. Эта уверенность проявлялась не только в беге: теперь он не очень спешил выходить на работу. Знал, что коляска прокормит, и выходил когда вздумается. Профессия рикши – самая надежная в Поднебесной! Его не волновали слухи о том, что в Сиюань снова пришли солдаты, что в Чансиндяне идут бои, что за воротами Сичжимэнь хватают людей и заставляют работать на армию, что ворота Цихуамэнь закрыты. Вот если бы закрылись лавки, а улицы наводнили полицейские и охранники, Сянцзы не стал бы рисковать, а поторопился, как другие рикши, закончить работу. Но слухам он не верил и не поддавался панике, как настоящий деревенский парень, не то что горожане – они могут из мухи сделать слона. Зато он верил в себя. Если даже с ним что-нибудь и приключится, он все равно вывернется и не даст себя в обиду. Попробуй тронь детину с такими широченными плечами!

Слухи о войне приходят обычно, когда начинают подниматься весенние всходы. Колосья пшеницы для северян – символ надежды, штык – символ страха.

С тех пор как Сянцзы купил коляску, прошло полгода. Весенним всходам нужен был дождь, но дождя не было. Война никому не нужна, но слухи о ней поползли. Да и только ли слухи? Сянцзы словно забыл, что когда-то сам был землепашцем; его мало беспокоил ущерб, который принесет война полям, не очень заботили весенние дожди. Он пекся лишь о своей коляске – она давала ему горячие лепешки, кормила его. Коляска все равно что клочок земли, послушной, живой, драгоценной. Дождей давно не было, слухи о войне множились, но Сянцзы не принимал этого близко к сердцу. Он роптал лишь, что цены на продовольствие подскочили, – но тут ничего не поделаешь. Ничто не интересовало Сянцзы, только его собственная жизнь; к остальным он оставался безучастным.

Горожане мало на что способны, зато мастера распускать самые невероятные слухи. Наговорят с три короба и рады. Знай, мол, наших, мы тоже кое-что смыслим! Пузыри пускают – как рыбы.

Разговоры о войне вызывают особый интерес, не то что прочие слухи. О дьяволе сколько ни болтай, он все равно не появится. Но в слухах о войне всегда есть доля правды. Пусть они не до конца соответствуют истине, но раз пошли Разговоры – значит, война грядет. Если говорят: «Скоро начнутся бои», – рано или поздно они начнутся. А вот кто с кем воюет и где, тут уж каждый плетет, что взбредет на ум.

Нельзя сказать, чтобы Сянцзы совсем не верил слухам, но люди рабочие, в том числе и рикши, не считают войну таким уж несчастьем. Больше всех войны боятся богачи, страшатся за свою жизнь, за свое богатство. При первых же тревожных вестях спешат уехать подальше. И при этом пользуются услугами многих людей: одни им служат руками, другие – ногами – таскают их имущество, перевозят родичей, жен и детей. В такие дни все, кого кормят руки и ноги, в большой цене. «Цяньмэнь, Дунчэчжань!» – «Куда?» – «Дун… чэ… чжань!» – «Полтора юаня, и ни цзяо меньше. Время смутное, а вы торгуетесь!»

Однажды Сянцзы решил выехать со своей коляской за город. Дней десять ползли разные слухи, но война, казалось, еще далеко и не может так сразу очутиться у стен Бэйпина. Сянцзы не верил слухам. Но в тот день, оказавшись в западной части города, почуял неладное. На перекрестке улиц Хугосы и Синьцзекоу никто не нанимал рикш, чтобы ехать в Сиюань или в Цинхуа. Он повертелся на улице Синьцзекоу и понял, что рикши боятся выезжать за город. Рассказывали, будто за воротами Сичжимэнь отбирают все подряд: арбы, телеги, повозки, коляски.

Сянцзы решил выпить чашку чаю и отправиться в южную часть города. На стоянке царила мертвая тишина, словно предупреждая о грозящей опасности. Сянцзы не был трусом, однако рисковать жизнью не собирался.

Тут с южной стороны подъехали две коляски: пассажиры, видимо, были студентами. Рикши кричали на бегу:

– Есть желающие отвезти господ в Цинхуа? Эй, кто повезет в Цинхуа?

Никто не отозвался. Одни ухмылялись, другие сидели, покуривая трубки, и даже не оглядывались.

– Вы что, оглохли? Кто повезет в Цинхуа?

– Я повезу! За два юаня! – как будто шутя отозвался, наконец, молодой коренастый парень с бритой головой.

– Идет! Нужна еще коляска!

Парень оглянулся в нерешительности, но охотников больше не нашлось.

Сянцзы понял: за городом опасно. Иначе кто отказался бы от двух юаней – обычно до Цинхуа платят в десять раз меньше. Он тоже не собирался ехать. Но парень, видно, и впрямь решил заработать свои два юаня, если кто-нибудь составит ему компанию. Сянцзы ему приглянулся, и он спросил:

– Ну что, богатырь, поедем?