Рилла из Инглсайда

Это был незабываемый день. Когда новость распространилась по деревне, везде забегали взволнованные люди, многие бросились в Инглсайд. Пришли и Мередиты. Они остались к ужину, за которым все говорили и никто не слушал остальных. Кузина София пыталась утверждать, что Германии и Австрии нельзя доверять и что все это часть их коварной интриги, но никто не обращал на ее речи ни малейшего внимания.

— Это воскресенье возмещает все, что мы пережили в то, черное, мартовское, — сказала Сюзан.

— Я все спрашиваю себя, — произнесла Гертруда задумчиво и негромко, обращаясь к одной лишь Рилле, — не покажется ли нам жизнь довольно скучной и бесцветной, когда окончательно настанет мир. После того как человек прожил четыре года, заполненных ужасными новостями, мучительными опасениями, тяжелейшими поражениями, удивительными победами, не будет ли он считать не столь бурную жизнь банальной и неинтересной? Как странно… и радостно… и скучнобудет не бояться ежедневного прихода почты.

— Еще какое-то время, я полагаю, мы будем его бояться, — сказала Рилла. — Пройдет еще несколько недель, прежде чем наступит мир… он не может наступить сразу. А за эти недели могут случиться разные несчастья. Восторг первых радостных часов у меня уже прошел. Мы одержали победу… но ох! какой ценой она нам досталась!

— Это не слишком высокая цена за свободу, — мягко возразила Гертруда. — Ты думаешь иначе, Рилла?

— Нет, — ответила Рилла чуть слышно. Мысленно она видела перед собой белый крест на поле сражения во Франции. — Нет… нет, если те из нас, кто остался жить, докажут, что достойны этой свободы… если мы «сдержим слово».

— Мы сдержим слово, — сказала Гертруда.

Она неожиданно встала. За столом воцарилось молчание, и в тишине Гертруда прочитала знаменитое стихотворение Уолтера «Волынщик». Когда она закончила, мистер Мередит встал и поднял свой бокал.

— Выпьем, — сказал он, — за безмолвную армию… за тех юношей, что последовали за Волынщиком, когда он позвал за собой. «За наше будущее они отдали свое настоящее»… им принадлежит победа!

Глава 34 Мистер Хайд уходит туда, где ему самое место, а Сюзан устраивает себе медовый месяц

В начале ноября Джимс покинул Инглсайд. Рилла проводила его со слезами, но без всяких дурных предчувствий. Миссис Андерсон «номер два» оказалась такой милой женщиной, что все были склонны удивляться счастливому случаю, соединившему с ней Джеймса Андерсона. Она была розовощекой, голубоглазой, цветущей, напоминая своей округлостью и упругостью лист герани. Рилла с первого взгляда увидела, что ей можно доверить Джимса.

— Я люблю детей, мисс, — сказала она сердечно. — Я к ним привыкла: дома у меня остались шесть маленьких братишек и сестренок. Джимс — милый ребенок, и я должна сказать, что вам удалось вырастить его на удивление здоровым и красивым. Я буду любить его так, как если бы он был моим собственным, мисс. А Джима я заставлю ходить по струнке. Он парень работящий… нужен только кто-то, кто будет настраивать его на работу и позаботится о его деньгах. Мы сняли небольшую ферму совсем рядом с деревней и собираемся там поселиться. Джим хотел остаться в Англии, но я сказала «нет». Я давно мечтала уехать в другую страну и всегда считала, что Канада мне отлично подошла бы.

— Я так рада, что вы будете жить недалеко от нас. Вы ведь позволите Джимсу часто приходить к нам? Я его горячо люблю.

— И неудивительно, мисс! Я никогда еще не видела такого очаровательного ребенка. Мы — Джим и я — понимаем, что вы сделали для него, и всегда будем благодарны вам. Он будет приходить к вам, когда вы только захотите, и я всегда буду рада любому вашему совету насчет его воспитания. Я сказала бы, что он ваш ребенок в большей мере, чем чей-либо еще, и я позабочусь о том, чтобы вы могли по-прежнему принимать участие в его судьбе, мисс.

И Джимс уехал… вместе с фарфоровой супницей, но не в ней. А потом пришли новости о перемирии, и тут уж весь Глен св. Марии сошел с ума. В тот вечер в деревне развели большой костер и сожгли изображение кайзера. Мальчишки из рыбацкой деревни подожгли сухую траву сразу на всех дюнах, так что заполыхавшее великолепное пламя протянулось вдоль берега на семь миль. А в Инглсайде Рилла со смехом вбежала в свою комнату.

— А теперь я собираюсь сделать нечто в высшей степени неженственное и непростительное, — сказала она, вытаскивая из картонки свою зеленую бархатную шляпу. — Я буду гонять по комнате эту шляпу, пока она не превратится в нечто бесформенное и бесполезное; и я никогда, сколько буду жива, не надену больше ничего этого оттенка зеленого.

— Ты мужественно сдержала свое обещание, — засмеялась мисс Оливер.