Рилла из Инглсайда

— Я тоже читала это сообщение, и оно меня чрезвычайно ободрило, — сказала Гертруда. — Я знала, когда читала, и знаю сейчас, что все в нем ложь от начала и до конца. Но я в таком душевном состоянии, что даже ложь улучшает настроение, если только это ободряющая ложь.

— В таком случае, мисс Оливер, дорогая, лучшее чтение для вас — официальные рапорты германского командования, — саркастически заявила Сюзан. — Я никогда не читаю их теперь, так как они меня страшно злят. После порции такого чтива я не могу как следует сосредоточиться на моей работе. Даже это известие о взятии Варшавы охладило мой трудовой пыл, так что я не смогу сделать все дела, которые наметила на сегодняшний день. Беда никогда не приходит одна. У меня сегодня пригорел хлеб… и теперь вот Варшава пала… а наш маленький Китченер хочет подавиться этой ложкой.

Джимс явно пытался проглотить свою ложку. Рилла машинально спасла его от гибели и собиралась продолжить кормление, когда случайно оброненные слова отца вызвали такой трепет в ее душе, что она во второй раз уронила злополучную ложку.

— Кеннет Форд приехал. Остановился, как обычно, у Мартина Уэста, — говорил доктор. — Его полк отправляют на фронт, но по какой-то причине им пришлось задержаться в Кингспорте, и Кен получил отпуск, чтобы проститься с родственниками матери на нашем острове.

— Надеюсь, он зайдет повидать нас! — воскликнула миссис Блайт.

— Он здесь, как я думаю, всего на день или два, — сказал доктор рассеянно.

Никто не заметил, как вспыхнуло лицо и задрожали руки Риллы. Даже самые заботливые и бдительные из родителей не видят всего, что происходит под самым их носом. Рилла предприняла третью попытку накормить многострадального Джимса, но на уме у нее был лишь вопрос: придет ли Кен повидать ее перед отъездом? Она давно ничего не слышала о нем. Неужели он совсем забыл ее? Она будет знать, что это так, если он не появится в Инглсайде. Возможно, есть даже… какая-нибудь другая девушка в Торонто. Наверняка есть. Она была маленькой дурочкой, что вообще думала о нем. Она не будетдумать о нем. Придет — хорошо. Будет лишь жестом вежливости с его стороны нанести прощальный визит в Инглсайд, где он прежде был частым гостем. Не придет — тоже хорошо. Это не имеет особого значения. Никто не собирается досадовать из-за этого. Эти рассуждения ее полностью успокоили… она была совершенно равнодушна… но тем временем кормила Джимса с такой поспешностью и небрежностью, что, если бы ее видел Морган, он пришел бы в ужас. Самому Джимсу это тоже не понравилось: он был методичным ребенком, привыкшим глотать еду по одной ложке и получать достаточный промежуток времени между ними, чтобы перевести дух. Он протестовал, но ничего не добился. Рилла, насколько это касалось ухода за младенцами и их кормления, была совершенно деморализована.

И тут зазвонил телефон. В этом не было ничего необычного. Телефонные звонки, как правило, раздавались в Инглсайде каждые десять минут. Но Рилла снова уронила ложку Джимса — теперь уже прямо на ковер — и бросилась к телефону, словно ее жизнь зависела от того, подскочит ли она к нему раньше, чем кто-либо другой. Джимс, чье терпение истощилось, возвысил свой голос и заревел.

— Алло, это Инглсайд?

— Да.

— Это ты, Рилла?

—  Т-та… т-та. — Ох, ну почему Джимс не может перестать завывать хоть на одну минуточку? Ну почемуникто не войдет и не заткнет ему рот?

— Знаешь, кто звонит?

Ох, ей ли не знать! Она узнала бы этот голос где угодно… когда угодно!

— Это Кен, да?

— Точно. Я тут ненадолго. Можно мне зайти сегодня вечером в Инглсайд? Хотел бы повидаться.

—  Ештештвенно.

Имел ли он в виду, что хочет повидаться с ней или со всеми домашними? Она охотно свернула бы Джимсу шею… ох, чтоговорит Кен?

— Слушай, Рилла, ты не можешь устроить так, чтобы присутствовало не больше нескольких десятков человек? Понимаешь? Выразиться яснее не могу: наверняка не меньше десятка трубок сняты сейчас на этой идиотской деревенской линии.

Поняла ли она? Да, она поняла.

— Я постараюсь, — сказала она.

Тогда я буду у вас около восьми. Пока.