Рим

Многие из синиор служили моделями для живописцев. Тут были всех родов модели. Когда бывали деньги, они проводили весело время в остерии с мужьями и целой компанией, не было денег – не были скучны и глядели в окно. Теперь улица была тише обыкновенного, потому что некоторые отправились в народную толпу на Корсо. Князь подошел к ветхой двери одного домишка, которая вся была выверчена дырами, так что сам хозяин долго тыкал в них ключем, покамест попадал в настоящую. Уже готов он был взяться за кольцо, как вдруг услышал слова: «Сиор принчипе хочет видеть Пеппе?» Он поднял голову вверх: из третьего этажа глядела, высунувшись, сьора Тутта.

«Экая крикунья!» сказала из супротивного окна сьора Сусанна: «Принчипе, может быть, совсем пришел не с тем, чтоб видеть Пеппе».

«Конечно с тем, чтобы видеть Пеппе, не правда ли, князь? С тем, чтобы видеть Пеппе, не так ли, князь? Чтобы увидеть Пеппе?»

«Какой Пеппе, какой Пеппе!» продолжала с жестом обеими руками сьора Сусанна: «Князь стал бы думать теперь о Пеппе! Теперь время карнавала, князь поедет вместе с своей куджиной, маркезой Монтелли, поедет с друзьями в карете бросать цветы, поедет за город far allegria. Какой Пеппе! Какой Пеппе!»

Князь изумился таким подробностям о своем препровождении времени; но изумляться ему было нечего, потому что сьора Сусанна знала всё.

«Нет, мои любезные синиоры», сказал князь: «мне, точно, нужно видеть Пеппе».

На это дала ответ князю уже синиора Грация, которая давно высунулась из окошка второго этажа и слушала. Ответ дала она, слегка пощелкав языком и покрутив пальцем – обыкновенный отрицательный знак у римлянок – и потом прибавила: нет дома.

«Но, может быть, вы знаете, где он, куда ушел?»

«Э! куды ушел!» повторила сьора Грация, приклонив голову к плечу. «Статься может, в остерии, на площади, у фонтана; верно, кто-нибудь позвал его, куда-нибудь ушел, chi lo sa (кто его знает)!»

«Если хочет принчипе что-нибудь сказать ему, подхватила из супротивного окна Барбаручья, надевая в то же время серьгу в свое ухо: пусть скажет мне, я ему передам».

«Ну нет», подумал князь и поблагодарил за такую готовность. В это время выглянул из перекрестного переулка огромный запачканный нос и, как большой топор, повиснул над показавшимися вслед за ним губами и всем лицом. Это был сам Пеппе.

«Вот Пеппе!» вскрикнула сьора Сусанна.

«Вот идет Пеппе, sior principe»[19], вскрикнула живо из своего окна синиора Грация.

«Идет, идет Пеппе!» зазвенела из самого угла улицы сьора Чечилия.

«Принчипе, принчипе! вон Пеппе, вон Пеппе (ecco Peppe, ecco Peppe)!» кричали на улице ребятишки.

«Вижу, вижу» – сказал князь, оглушенный таким живым криком.