Рим должен быть разрушен!

В отличие от путан двадцать первого века древнеримские блудницы никогда не назначают клиенту почасовую оплату. По здешним правилам, блудница сразу обговаривает с клиентом, за что она возьмет с него деньги, за одно семяизвержение или за проведенную с нею ночь.

Прожив в Риме почти два месяца, исходив этот огромный город вдоль и поперек, я убедился в том, что два главных здешних бедствия, болезни и преступность, неискоренимы по причине беспорядочной застройки кварталов Вечного Города, раскинувшихся в болотистых низинах между несколькими холмами. Убийства и грабежи происходили в Риме ежедневно, поскольку воры и злодеи всегда могли укрыться в лабиринте из узких кривых улиц, в переходах и комнатах многоэтажных скученных домов. Не меньше смертей было в Риме от малярии, простуды и других болезней, так как полгорода жило среди сквозняков, болотистых миазмов, употребляя в питье плохую воду.

Если патриции вроде Красса и Долабеллы жили как цари, на высотах Палатина и Авентина, где всегда был чистый воздух, а в источниках текла чистая вода, то в Субуре, Велабре и на Эсквилине так же вольготно себя чувствовали главари местных злодейских шаек, не принимавшие участия в политической жизни Римской республики и регулярно грабившие римских граждан.

Примерно с такими мыслями я прохаживался в полутемном грязном тупике между глухими каменными стенами многоярусных домов, ожидая условного свиста. На город уже опустился душный августовский вечер, но было еще довольно светло. В этот час прохожие спешили по домам, сделав все необходимые покупки и завершив свои дела. А воры, грабители и проститутки, наоборот, выходили на работу, ища себе поживы.

Наконец я услышал негромкий протяжный свист Ксенона. Это означало, что Вариний идет по улице, направляясь к притону «Лобок Венеры». Отбросив с правого плеча край темного плаща, чтобы освободить свою правую руку, я уверенным шагом вышел из вонючего тупика и двинулся навстречу Варинию. Я узнал его еще издали, несмотря на то что Вариний нацепил на себя плащ-пенулу, какие носят простолюдины. Вариний сосредоточенно глядел себе под ноги, стараясь ступать туда, где почище. Его сопровождали два плечистых телохранителя в таких же неброских плащах.

Укрываясь за фигурой идущего передо мной какого-то пьяницы, я быстро извлек из-за пояса нож и короткий меч. Нож я уложил в ладони своей правой руки так, чтобы его можно было с ходу метнуть. Меч я держал в левой руке опущенным вдоль бедра. Когда пьяница поравнялся с Варинием, уступая ему дорогу я уверенным заученным движением метнул нож, поразив одного из спутников Вариния точно между глаз. Тот рухнул без стона и вскрика, как подкошенный, прямо в зловонную лужу. Другой телохранитель бросился к своему товарищу, желая поддержать его и еще не понимая, что произошло. Увидев рукоять ножа, торчащую из переносицы мгновенно умершего гиганта, телохранитель схватился за меч, который был у него под плащом. Однако извлечь меч из ножен он не успел: мой клинок вонзился ему прямо в сердце. Второй телохранитель упал в эту же лужу рядом с первым.

Вариний шарахнулся от меня, прижавшись спиной к грязной стене дома. Враз протрезвевший пьяница, испуганно вытаращив глаза, тоже отскочил в сторону спеша поскорее убраться отсюда по другой стороне улицы.

Выхватив из-под плаща кинжал, Вариний выставил его перед собой, глядя то на меня, то на подошедших сюда же Ксенона и Глорию, закутанных в темные плащи, с капюшонами на головах.

– Кто вы? Что вам от меня нужно? – сердито воскликнул Вариний. – Я – римский патриций! Дайте мне пройти или…

– Заткнись, собачий сын! – с угрозой обронил я, кинувшись на Вариния.

Двумя ударами меча я выбил кинжал из его руки, затем резанул римлянина острием клинка от уха до подбородка. Брызнула кровь. Вариний вскрикнул, зажав ладонью кровоточащий рубец.

– Узнаешь меня, мерзавец? – Я шагнул поближе к Варинию. – Мы ведь с тобой прежде встречались в военном стане под Казином. Это случилось прошлой осенью. Я был твоим пленником. Вместе со мной была молодая женщина, с которой ты, мразь, обошелся по-скотски! По твоему приказу эту женщину изнасиловали скопом легионеры из пренестийской когорты. Меня же ты велел распять на кресте. Ну, вспомнил?

Вариний задрожал, как в лихорадке, испуганно мотая головой.

– Нет, не помню! – бормотал он, отступая от меня вдоль стены дома. – Ты что-то путаешь, друг. Это был не я, а кто-то другой.

– Но ведь Публий Вариний – это ты! – сказал я.

– Нет-нет, ты ошибся, друг!

– Паккий подтверждает, что Вариний – это ты, – с безжалостной усмешкой продолжил я, вонзив меч римлянину в бедро. – Долги надо платить, приятель.

Вариний со стоном упал в грязь, но тут же вскочил и бросился наутек, припадая на раненую ногу. Я легко догнал его, подрезав ему жилы под коленом правой ноги. Вариний снова упал, умоляя меня о пощаде.

– Так ты вспомнил меня или нет? – опять спросил я, вогнав меч Варинию в живот.

Вариний торопливо закивал головой, корчась от боли. Он вынул из под плаща кошель с деньгами и протянул мне дрожащей рукой.