Рим должен пасть

В свитке, что привез главный центурион своему командующему, содержался приказ, обязывающий Памплония прервать свой приятный визит. Военный трибун немедленно, хотя и с кислой физиономией, отдал соответствующие распоряжения, а Гней сразу уведомил морпехов, что они получили новое задание: временно перебросить часть сил из морского корпуса Тарента на север для поддержки первого легиона и легиона союзников, стоявших в Цизальпинской галлии. У разведки появились свежие данные, что горные племена готовят новое вторжение на покоренные римлянами территории, и сейчас же началась подготовка к крупной карательной операции, имеющей задачу предотвратить новое восстание галлов. Флоту Тарента, оказавшемуся в относительной близости от Рима, неожиданно выпала роль морской поддержки первого легиона. Вероятно, остальные морские силы Рима оказались заняты, морпехи же Тарента со своей миссией справились раньше намеченного. Первый легион — тот самый легион союзников, где служил друг Гнея центурион Эбуций Гемин Руф. Узнав о содержании приказа, Гней откровенно обрадовался, чего нельзя было сказать о командующем.

Военному трибуну предписывалось немедленно приступить к выполнению приказа. Он и приступил. Но по-своему. Отправил Гнея за подкреплением в луканские земли, а сам остался нежиться в доме сенатора, дожидаясь, пока все корабли стянуться в гавань Остии.

На этот раз они скакали быстро и к вечеру спешились в гавани, где их поджидала флагманская квинкерема «Гнев Рима» и сопровождающие ее триеры. Гней Фурий Атилий во главе своей центурии поднялся на борт флагмана и передал приказ командующего капитану. А на рассвете следующего дня они уже плыли к берегам мятежной Лукании, подняв паруса и обгоняя грузовые караваны с зерном.

Прибыв в скором времени к осажденному порту, к тому моменту уже взятому и сожженному дотла, Гней Фурий Атилий вызвал к себе из лагеря, расположенного, как всегда, на берегу, офицера, руководившего боевыми действиями. А когда кривоногий Клавдий Пойдус Григ явился пред очи, то получил приказ немедленно грузиться на корабли со всем личным составом. Гней распорядился оставить в землях поверженных луканов лишь первый укрепленный лагерь и часть флота, находившуюся поблизости, а также отправить туда половину либурн для усиления. Все остальные корабли он забирал с собой. Основная ударная сила состояла теперь из тринадцати квинкерем, причем только три из них были укомплектованы гастатами — «Гнев Рима», «Сила Таррента» и «Хищник» — остальные же десять, в том числе и двухбашенные, с командами делили старослужащие. Флот дополняли пятнадцать остроносых триер с принципами, в скорости и маневренности этих кораблей Федор уже убедился. Он никогда еще не встречался с галлами, но пребывал в уверенности, что если поступит приказ заблокировать их побережье, то морпехи Тарента справятся с этим без особого труда. Ни одна лодка не проскользнет.

Проскучав у разрушенного луканского порта пару дней, они дождались подхода кораблей с первой стоянки и, наконец, подняв якоря, вся армада направилась в сторону Рима.

— А что если мятежники соберутся с силами и нападут на наш лагерь? — спросил Федор у центуриона, когда они отчаливали от берегов Лукании.

— Не нападут, их уже слишком мало, — заявил Гней Фурий Атилий, разглядывая скалистые, поросшие лесом берега. — Мы перебили многих на этом побережье, а с оставшимися скоро разберутся легионы консула. Луций Эмилий с помощью своих солдат и четвертого легиона союзников Прокула Постумия уже взяли большинство горных крепостей мятежников и пустили им кровь. Дни тех, кто восстал против Рима, сочтены. Так что мы можем заняться более сильным врагом — галлами. Вот кого стоит истребить до последнего ребенка, очистив наши северные окраины. Иначе они снова захватят Рим.

— Они так опасны? — удивился Федор.

— Очень, — признался Гней. — Они бесстрашны, сильны и живут битвой. Каждый галл стоит в открытом бою трех, а то и пяти римлян. И их с каждым годом становится все больше — приходят целыми племенами с той стороны Альп.

Чайка слушал, не перебивая.

— Но они бьются каждый за себя… Варвары, — Гней сплюнул в воду и ухмыльнулся. В его глазах сверкнул недобрый огонек. — Поэтому мы скоро разобьем их. Наша сила в едином строю. А перед строем римской пехоты ничто не устоит.

Сержант опять промолчал. У него уже сформировалось свое мнение, но не стоило сообщать его центуриону. Спустя положенное время караван военных кораблей снова прибыл в Остию, и Гней отправил Федора за Памплонием. Получив такой приказ, Чайка удивился и обрадовался одновременно, стараясь не отдавать себе отчета в причинах подобных эмоций. Из каких соображений Гней выбрал именно его, проблемы не составляло — с тех пор как Федор стал опционом, он по долгу службы чаще других общался с командиром манипулы. Квинт, конечно, завидовал, но поделать ничего не мог. Он был только тессерарием.