Рим должен пасть

Торговались они довольно долго. Хозяин происходил из сардов, умевших блюсти выгоду ничуть не хуже греков, тем более, что ему уже стало ясно — выбора у Федора нет, да и с местным законом, похоже, не лады. Слишком часто озирается. А с такого путника можно было снять последнюю рубашку. В конечном итоге, в жадные руки горбоносого перекочевали почти все ассы из кошелька Чайки и половина наградного золота, полученного за избиение галлов. На такие деньги хозяин мог себе купить столько зерна, что хватило бы снова заполнить трюмы. Оставшуюся часть морпех согласился отдать только по прибытии на место. «Грек» долго не соглашался, но потом сдался.

— Ночью не пойду, — предупредил он. — Да и не выпустят из гавани. Отправимся утром.

Федор же недвусмысленно пояснил, что его никто не должен видеть до самого отплытия.

— Я спрячу тебя в трюм, — ответил владелец зерновоза. — Полезай прямо сейчас. За оставшимися мешками тебя никто не увидит.

— Сколько плыть до Карфагена? — спросил Чайка, бросив взгляд на едва различимые во мраке волны.

— Так, чтобы не перехватили, дней семь, — сообщил горбоносый, занимавший на судне, скорее всего, и должность капитана.

— Ясно, — кивнул беглый опцион и, придерживая тогу, полез в трюм, где двое моряков в полумраке перекладывали непроданные мешки пшеницы поближе к люку, чтобы назавтра без дополнительных хлопот подать их наверх.

Капитан что-то рявкнул им на своем диалекте, и они, бросив работу, полезли на палубу. Укрывшись за баррикадой из мешков, Федор устроился на широкой лавке, спешно доставленной самим хозяином. Приставив ее к борту, укрепил мешками, чтобы не елозила, лег на спину, закутался в тогу и попытался расслабиться. Если горбоносый не сдаст, то придется плыть целую неделю в этом вонючем трюме, где под ногами что-то постоянно пищало и шуршало. Но это лучше, чем сразу лишиться головы за убийство трех катафрактариев и одного раба. О том, что сейчас происходит с Юлией, он ничего знать не мог. Но для него теперь главное — уйти от римского правосудия, а уж в будущем он найдет способ сообщить ей о себе. Ведь он обещал.

Положив руку на кинжал, Федор некоторое время лежал, вслушиваясь в голоса матросов на палубе и затихавшие звуки порта, а потом задремал. День безумной скачки давал себя знать.

Когда он проснулся, корабль покачивался из стороны в сторону, а снаружи раздавался приятный уху плеск волн. Приподнявшись, морпех выглянул из-за мешков. Сквозь открытое квадратное отверстие люка в трюм падали солнечные лучи, разгоняя царивший здесь полумрак. Федор пробрался к отверстию, сделал три шага по узкой скрипучей лесенке, что вела наверх, и осторожно высунул голову наружу. Вокруг простиралось безбрежное море. На палубе возились матросы, натягивая носовой парус. «Свобода», — восхитился Федор, вдыхая соленый морской воздух.

Он поднялся на палубу и подошел к капитану, стоявшему на корме рядом с моряком, управлявшим рулевым веслом.

— Где мы? — спросил он.

— Уже полдня, как вышли в море, — усмехнулся хозяин. — Ты долго спал.

— Я устал.

— Бежишь? — нагло уточнил горбоносый.

Федор не удостоил его ответом. Он немало заплатил, чтобы игнорировать подобные вопросы.

— Сегодня тебе лучше посидеть в трюме, — посоветовал «грек», — мы можем повстречать римские триеры. Если хочешь доплыть, не нужно вызывать подозрений. Ты не похож на простого моряка, хотя и крепок с виду.

Морпех кивнул. Резонно. Он вернулся в трюм и провел там остаток дня, в течение которого ему пару раз приносили солонину, вино и хлеб. Не бог весть что, но жить можно.

Корабль, поймав парусом ветер, шел ходко, рассекая встречную волну.

Через пару дней они добрались до Сардинии и еще некоторое время плыли вдоль ее берегов. Нередко им встречались патрульные триеры — как ни крути, вокруг простиралось Тирренское море, с недавних пор внутренние воды Рима, — а один раз Федор даже углядел знакомые очертания квинкеремы из неизвестной флотилии. Но капитан знал свое дело, и зерновоз ни разу не был остановлен военными.

Скоро они оставили Сардинию за кормой, выйдя в открытое море. А еще через пару дней, Федор, дремавший на своей скамье, услышал крик впередсмотрящего матроса и, выскочив на палубу, увидел берег. Им оказался песчано-желтый полуостров с раскинувшимся на нем невероятных размеров городом.

— Мы доплыли, путник, — заявил капитан. — Я выполнил уговор. Пора бы и рассчитаться.

— Это Карфаген? — спросил Федор.

Капитан ухмыльнулся.

— А ты думал, я привез тебя в Александрию?

— Хорошо, — кивнул Федор, взявшись за мачту и всматриваясь в приближавшуюся полосу прибоя. — Как только я окажусь в порту, ты получишь свои деньги.

Капитан с неудовольствием поморщился, но Федор остался неумолим.