Рим. Две тысячи лет истории

Большинство исследователей считают, что фрески этой часовни принадлежат к числу самых лучших работ художника. На них изображены события из жизни святого Иеронима (см. таблицу VI), а над алтарем находится «Поклонение младенцу Христу». Очарование этих фресок почти не поддается описанию или анализу. Технически это работы зрелого мастера, с прекрасно выписанными фигурами и лицами, с совершенными красками, с тем подернутым дымкой пейзажем Умбрии, который так любили изображать умбрийские художники. Но все это не объясняет, почему фрески доставляют зрителю такое огромное наслаждение. Они декоративны и иллюстративны в лучшем смысле этого слова, и, чтобы оценить их по достоинству, нужно видеть их воочию.

В этой часовне находятся также две красивые гробницы в стиле ренессанс, но мы не хотим описывать их из опасения, что они отвлекут внимание посетителей от фресок. Вдоволь налюбовавшись ими, вы можете пройти в дальний конец церкви и осмотреть купол, который, вероятно, был первым ренессансным куполом в Риме. Витражи в пресвитерии[5] – совершенно уникальное явление для этой эпохи и представляют интерес, поскольку были выполнены французским мастером из города Шартра, Гильомом де Марциллатом (1470–1529). Однако надо признать, что нам больше нравятся витражи на сводах готических соборов, где их цвет и сияние видны лучше всего; здесь же они слегка подавляют.

Свод пресвитерия тоже был расписан нашим любимым Пинтуриккио, и некоторые исследователи считают это лучшей его работой. В центральном восьмиграннике изображено коронование Богородицы, а вокруг него мы видим бюсты четырех евангелистов и четырех сивилл. В углах на мраморных тронах восседает еще один знаменитый квартет – Отцы Церкви. Эти фрески производят роскошный декоративный эффект; но мы предпочитаем им фрески в часовне делла Ровере по одной простой причине – их гораздо удобнее рассматривать (если включен свет).

В поисках других работ Пинтуриккио мы пересекли весь город и добрались до Капитолийского холма и церкви Санта-Мария д'Аракоели. Эта церковь указана в таблице IV, и мы должны предупредить читателя, который совсем не знает Рима, что до нее нужно подниматься по самой длинной лестнице, которая попадалась нам в жизни. Это – очень красивая лестница, но взбираться по ней очень тяжело. Впрочем, ваши усилия будут вознаграждены с лихвой. В первой часовне справа мы обнаружили прекрасные фрески Пинтуриккио. Часовня отделяется от церкви стеклянными дверями, и с этими дверями у нас связан один из самых смешных случаев, происшедших с нами в Риме.

В одно прекрасное весеннее утро, пошатываясь после долгого подъема и задыхаясь, но преисполненные энтузиазма, мы вошли в церковь Санта-Мария д'Аракоели. Мы пришли сюда в первый раз и были еще полны впечатлений от фресок Пинтуриккио в церкви Санта-Мария дель Пополо. Только мы собирались ворваться в часовню с надлежащим чувством восторга, как уперлись в стеклянные двери и несколько минут в растерянности стояли, прижав лица к пыльному стеклу, словно голодные клиенты у закрытого кондитерского магазина. Фрески были видны, но не полностью. И мы пошли за подмогой.

Все это произошло, когда было еще довольно рано – мы редко появляемся в церквях в такое время, но для тех, у кого на осмотр Рима отведено всего ничего, это время самое подходящее. У входа в часовню скромный невысокий человечек в черной сутане, но без головного убора подметал ступени. Мы подошли к нему и попросили, чтобы он открыл нам двери. Человек, который был не священником, а смотрителем, заколебался. Мы уже опустили было руки в карманы, как появился молодой серьезный священник, тоже облаченный в черное.

Мы вытащили руки из карманов и придали своим лицам умоляющее выражение, пока служитель объяснял ему, в чем дело. Лицо молодого пастыря – а он был очень молод – медленно каменело. «Но, синьор и синьора, – воскликнул он, – на эти фрески нельзя смотреть, а дверь открыть нельзя. Это же belle arti!» (произведение искусства).

Мы никогда не страдали потерей дара речи, но на этот раз мы сообразили, что ответить, только через несколько секунд. Наконец, один из нас робко произнес: «Да, padre, мы знаем, что это «произведение искусства». Но именно поэтому мы и хотим его увидеть».

Мы не знаем, ослабило ли это объяснение подозрения молодого человека и какие тайные мотивы он нам приписал, но он немного смягчился. Он сочувствовал нам, но помочь ничем не мог. Часовня закрыта и откроется только 20 мая. Насколько мы знаем, в этот день открываются закрытые на зиму помещения, но такие вещи в Риме очень часто меняются, и мы не сомневаемся, что по-настоящему настойчивый турист, обладающий к тому же неотразимым обаянием, всегда сможет попасть внутрь, даже если двери закрыты. Мы хотим подчеркнуть слово «обаяние», поскольку грубостью вы ничего не добьетесь и только настроите служителей против всех туристов вообще.