Рим или смерть

Девушки в широких белых юбках и блузках забрасывали его цветами. А он ласково им улыбался. Потом снял шапочку и помахал ею, приветствуя восторженную толпу. И вдруг покачнулся в седле, чуть не застонав от боли. Нино Биксио, который ехал рядом, сразу все понял.

- Генерал, вы ранены? - наклонившись к Гарибальди, прошептал он.

- Да, в бок, - так же тихо ответил Гарибальди. - Только никому ни слова!

- Но не серьезная ли рана?

- Ничего, у победителей даже раны заживают быстрее, - отшутился Гарибальди. Все же, когда они свернули с центральной улицы в переулок, он позволил Биксио отвести себя в монастырь кармелиток, где расположился госпиталь.

А на улицах народ веселился безудержно и шумно, как умеют веселиться только римляне. По Марсову полю шла с факелами толпа простолюдинов, распевая песни и беззлобно подшучивая над пленными, которых под конвоем вели в отведенную для них гостиницу, - Мадзини приказал считать их не пленными, а гостями Рима. Во главе конвоя шел капитан Аугусто Векки. Он вместе с Биксио штурмовал виллу Памфили. Пикар - он был при шпаге (Мадзини велел также вернуть пленным офицерам шпаги) - обернулся к Векки и мрачно сказал:

- Они что, нарочно распевают эти гимны и называют нас "любезные парижане"? Хотят посмеяться над нами? Кстати, я лионец, - сухо добавил он.

- Нет, они вовсе не стремятся вас оскорбить! - живо ответил Векки. Римляне великодушны, у них не в обычае насмехаться над теми, кто попал в беду.

- Да, мы попали в беду, - подтвердил Пикар. - Но это может случиться с каждым.

- С нами это случалось не раз. Так неужели сегодня мы не вправе праздновать наш триумф!

- Если так, - воскликнул Пикар, - то да здравствует Рим! Да здравствует Италия!

В Кастель Гуидо между тем генерал Виктор Удино сочинял победную реляцию Луи Наполеону и французскому парламенту.

"Рекогносцировка под стенами Рима прошла успешно. Взяты пленные. Враг запросил о перемирии. Жду дальнейших указаний".

Недолго длилась радость римлян - всего день. Армия короля Неаполитанского и Обеих Сицилий Фердинанда II вторглась в Римскую республику и продвигалась к Вечному городу. Король вознамерился вернуть Пия IX на престол силой оружия. И уж он-то не повторит ошибки Удино. Он бросил на Рим не одну, а три дивизии, а если понадобится, потребует из Неаполя и гвардию.

Утром Мадзини вызвал Гарибальди в Квиринал. Накануне лазутчики донесли, что королевские войска взяли город Веллетри и подошли к правому берегу Тибра. Серьезного сопротивления они не встретили, ведь основные силы римлян сражались в это время с французами. Теперь армию Фердинанда отделяли от Рима всего пятнадцать километров.

Когда Гарибальди вошел, Мадзини заканчивал письмо к матери, донне Марии, - ей он поверял свои надежды, радости и печали, все, чем не делился даже с близкими друзьями.

"Рим празднует победу, - писал он донне Марии, - и я радуюсь вместе со всеми. Но разве не горестно и дико, что первый враг, с которым мы сразились, оказались французы, а не австрийцы? До сих пор не могу в это поверить! Но я не теряю надежды, что мои французские друзья сумеют одолеть в парламенте Луи Наполеона, этого мелкого политикана с непомерными амбициями. Главное, вновь показать французскому народу, что он остается для нас другом. Сегодня мы отпустили на волю всех пленных, доказав Европе, что мы лучше, великодушнее наших врагов..."

Увидев Гарибальди, Мадзини отложил перо и снял пенсне.

- Вы первый, Джузеппе, - сказал он, пожимая Гарибальди руку. - Сейчас подойдут Авеццана и Розелли.

Гарибальди поморщился, и Мадзини заметил это:

- Знаю, знаю, вы не верите в таланты генерала Розелли!

- А вы? - в упор спросил Гарибальди.

Мадзини ответил не сразу.

- Вы предвзято к нему относитесь, Гарибальди, - с раздражением сказал он. - Как проявить свои способности, если всеми действиями руководит Авеццана?! И вы, - добавил он, выдержав паузу.

- Нет, именно Авеццана, я же только осуществляю его планы, - возразил Гарибальди. И смело добавил: - Французов мы отбросили, а могли ведь и разгромить, если бы не приказ прекратить преследование...

- Который исходил от триувирата, - подхватил Мадзини. - Согласен, разбить корпус Удино нам под силу, всю французскую армию - нет. Не надо страшиться истины, ибо тот, кто боится правды, спотыкается о тень. Нанести поражение всей французской армии мы не в состоянии, а вот Луи Наполеону можем и должны.

- Каким образом? - мрачно спросил Гарибальди.

- С помощью наших друзей. Смотрите, что они пишут. - Он подошел к письменному столу, в ящиках которого в строгом порядке были разложены письма. Открыл нижний ящик с наклейкой "Франция" и быстро нашел нужное письмо. - Это от Ледрю-Роллена, главы левых в парламенте, - пояснил Мадзини.

В дверь постучали.

- Войдите, - крикнул Мадзини.