Рим или смерть

Ровно в час дня сигнал трубы позвал солдат на обед. На поляне уже догорали костры, и легионеры, усевшись полукругом, дружно принялись уминать куски жареной говядины. Крестьяне окрестных деревень, узнав о появлении легиона, сами принесли индюков и кур.

Но весть о прибытии легиона во главе с богопротивным бунтовщиком Гарибальди дошла и до приходского священника. Еще до наступления темноты примчался он в королевский лагерь с мрачной новостью – гарибальдийцы подходят к городу. Генерал Ланца выступил навстречу врагу, торопясь овладеть Палестриной. Правда, собрать офицеров и солдат генералу удалось не сразу – офицеры пировали в домах первых семейств города Альбано, а солдаты пили и веселились в тавернах. Только под вечер оба королевских полка и три эскадрона драгун двинулись к Палестрине. В ранцах солдаты несли ладанки и образки с изображением Мадонны и святого Януария, покровителя Неаполя. Такие же ладанки висели под белыми мундирами на шее у офицеров. И солдаты, и офицеры были суеверны и панически боялись Гарибальди, о дерзостной отваге которого молва разносила были и небылицы.

Гарибальдийцы вошли в Палестрину первыми и окопались на горе Сан Пьетро. Гарибальди в бинокль наблюдал за приближением врага: бурбонцы двумя колоннами подтягивались к городским воротам.

– Красивые мундиры у этих вояк, – обратился Гарибальди к Манаре.

– Посмотрим на них после боя, – отозвался Манара.

Форма у врага и впрямь была хороша: синие с двумя белыми перекрестными лентами мундиры, схваченные черным кожаным ремнем, белые, в обтяжку, панталоны, синие фуражки с высокой тульей. Одна беда – солдаты, облаченные в эти пышные мундиры, не хотели воевать. Они мечтали только об одном – добраться бы целыми и невредимыми до родных деревень и до Неаполя. А там, в темных и грязных басси [Б а с с и – кварталы Неаполя, где в ужасающей тесноте живет городская беднота] и в деревенских лачугах, их ждали, истово молились об их спасении жены, родители, дети. Генерал Ланца знал, что его солдаты готовы разбежаться при первых же выстрелах. Вот почему позади колонны ехали два эскадрона драгун – чтобы поддержать атаку, в главное, преградить своим же пехотинцам путь к отступлению. Третий эскадрон прикрывал колонны с флангов. Все рассчитал королевский полководец, не предусмотрел только одного – что гарибальдийцы сами бросятся в штыковую атаку. Впереди бежали берсальеры Манары, рассыпавшись веером. Эту атаку так и называли – «алла берсальера». Они неслись с горы и, когда очутились от неаполитанцев на расстоянии ружейного выстрела, открыли беглый огонь.

– Ложись, занять оборону! – надрывались королевские офицеры.

Не помогли ни крики, ни угрозы – солдаты, наоборот, словно стадо овец, сбивались в кучу. Страх заставлял их жаться друг к другу, и каждая пуля берсальеров легко находила цель.

Среди общего смятения один генерал Ланца не растерялся – приказал драгунам конной атакой остановить врага. Но с фланга на пехотинцев обрушился батальон легионеров во главе с Сакки. Пехотинцы, зажатые в тиски, ринулись навстречу собственным драгунам. А те, не в силах на всем скаку осадить коней, сбивали своих же солдат. Еще немного, и эскадроны повернули назад на глазах у генерала Ланца, – о боже, что он скажет королю, как объяснит свое позорное поражение?!

В этом скоротечном бою гарибальдийцы взяли в плен пятьдесят солдат и трех офицеров. Да еще захватили три пушки. Гарибальдийцы вытаскивали солдат из канав и обочин дороги, из глубоких оврагов. Бедняги лежали там, в своих новеньких мундирах, заранее подняв руки. Когда пленных вывели на дорогу, они со слезами на глазах возблагодарили святого Януария. В который уже раз он сотворил чудо – спас их от смерти.

Но едва они увидели Гарибальди, ими вновь овладел ужас. Недаром офицеры внушали им, что этот безбожник и грабитель свиреп и кровожаден. Словно по команде, они упали на колени и, простирая к нему руки, молили о пощаде.

Гарибальди невольно улыбнулся, и у пленных зажегся огонек надежды: не мог злодей улыбаться так добродушно и тепло.

– Отпустите этих горе-вояк, – приказал Гарибальди. – А вы, – обратился он к пленным, – расскажите всем, как вас тут «мучили и пытали». И передайте генералу Ланца – пусть ждет, скоро буду в Неаполе.

Не вступил тогда Гарибальди в Неаполь, как обещал: прибыл гонец с приказом Мадзини немедленно возвращаться в Рим. Неужели снова отнимут у него плоды победы? Нет, в этот раз он не промолчит, все выскажет Мадзини, начистоту.

До Гарибальди еще не дошла весть о последних грозных событиях, иначе он не судил бы Мадзини столь сурово.