«Рим». Мир сериала

Этакая комбинированная атака, которую конница Помпея уже не могла сковать боем, фланг не выдержал. Притом что и центр, и противоположный фланг со стороны реки ни те, ни другие проломить не могли. Они раз за разом сходились, бились, но плотно построенная пехота в лоб практически неуязвима. Конечно, если у одного войска сокрушительное качественное превосходство, то оно противника и в лобовом столкновении проломает. А так они могли бы драться до второго пришествия. Победа оказалась, как обычно, на фланге. Их свернули, как ковер, и победили.

Потери были катастрофическими, в первую очередь пленными, потому что Цезарь принципиально, насколько можно судить, не занимался резней. Это же его будущие подданные и тем более солдаты — зачем их резать просто так? Армия Помпея фактически прекратила существование после этого сражения. Помпей оказался в сложнейшей ситуации. И дальше в фильме хорошо показано, как оптиматы в шатре ссорятся: Брут полощет Помпея, Катон со Сципионом ругаются. «Куда мы пойдем?» — «Пойдемте в Грецию». — «Мы в Греции уже все обобрали, пойдем в Африку». — «А чем будем платить войскам? У нас нет денег». — «Так вот, давайте пойдем в Африку — и нам там дадут денег, потому что мы — Республика, мы законные правители, и вообще они нам должны». А тут диалог Цицерона и Брута: «Я устал, я поехал домой». — «Тебя казнят». — «Пофиг, главное, что домой».

Д. Пучков: Достали уже.

К. Жуков: Цицерон говорит: «Когда начинал все это дело, не знал, что придется так долго спать на жесткой кровати. Я не могу, я интеллигент, у меня доброе лицо».

После поражения при Фарсале антицезарьянская коалиция распалась. Все немедленно ломанулись к Цезарю. Брут и Цицерон — олицетворение тех людей, которые вернулись к нему. Он их очень ласково принял, и в фильме это замечательно продемонстрировали. «Где Помпей? Только не говорите мне, что он погиб». — «Уехал в Египет». — «Господи, ну что он делает, зачем это надо? Давно уже пора было сдаться. Мы же все друзья!»

Д. Пучков: Всех за стол!

К. Жуков: Да.

Д. Пучков: На лице Марка Антония вопрос: «Кто это? Кого тут рядом сажаете, блин?»

К. Жуков: Ну да, он рассказывал, как кого-то бил кулаком…

Д. Пучков: …по рылу.

К. Жуков: Этакое офицерское застолье, где все хвастаются своей удалью молодецкой, весьма толково показано. Когда туда же подсадили Брута, все сначала слегка опешили. А Цезарь: «Нормально, продолжайте».

Д. Пучков: Разломил хлеб.

К. Жуков: Да-да. Ну а в это время к берегу прибивает плотик из трупов и двух полутрупов в лице Ворена и Пулло, которых подбирает следующий в Египет Помпей. Вот такой поворот сюжета. Помпей в самом деле решил идти в Египет, он думал, что у него там куча друзей. И главное, династия Птолемеев его сильно любит. В фильме он набрал себе каких-то греческих наемников, которые не знают, кто он. Потом они, так сказать, установили личность Помпея и решили продать его Цезарю. Но тут возник Ворен: «Слышь, ты! Ты вонючий грек, а это римский консул!» После чего перебил этих греков, чем сильно удивил Помпея.

Д. Пучков: Он этого, с железным носом.

К. Жуков: С железным носом главного грека зарезал, да.

Д. Пучков: «Вы все моя собственность!» Тут же объяснил, что к чему. И все послушались, что характерно.

К. Жуков: Опасненько.

Д. Пучков: Тут подошел Помпей вступить в беседу.

К. Жуков: «Что это ты сделал?»

Д. Пучков: «Ты кто?»

К. Жуков: «Он тебя хотел продать». — «А чем я заслужил такое твое благорасположение?» — «Да просто не люблю этих козлов».

Д. Пучков: Пулло был в который раз прекрасен. «Ты кто?» — «Я торговец». — «Мы знаем, кто ты».

К. Жуков: Пулло, что характерно, говорит Ворену, что отдать Помпея Цезарю неплохая идея — и война закончится, и они новые погоны получат. И дочь полковника в придачу.

А Ворен проявил благородство. Он же республиканец, а тут надежда республики, и он ее сейчас сам сдаст Цезарю? Отставить!

Ну а в это время в Риме Сервилия склоняет Октавию к лесбийской любви.

Д. Пучков: А до этого Октавия наяривала себе, приводя себя в состояние половой ажитации. И тут Сервилия подвернулась, они снюхались сразу.

К. Жуков: Сервилия вместо того, чтобы обеспечить охрану Атии, хочет кое-что выведать у Октавии.

Д. Пучков: У дочурки.

К. Жуков: Потому что та глуповата чуть-чуть.

Д. Пучков: Простовата.

К. Жуков: Непрошаренная, жизни не поняла еще совсем, а тут такая опытная бабища Сервилия.

Д. Пучков: Тварюга, блин!

К. Жуков: Человек-газета объявляет, что Цезарь выиграл. Вот это поворот! Атия сразу расцвела, на фиг теперь ей Сервилия нужна! Они и так друг друга не любили, а тут начинается откровенная вражда, которая потом перевернет всю римскую историю. Если бы не эти две бабы, все пошло бы совершенно по-другому.

Д. Пучков: Все зло от них!