«Рим». Мир сериала

К. Жуков: Но, опять же, это мы так думаем, а ведь у нас нет достоверных сведений даже о том, как строй выглядел. Мы не знаем, какое было расстояние между бойцами, насколько плотно они прижимались, размыкались ли они, смыкались ли. Вопросов больше, чем ответов.

Как получилось, что Помпей во время битвы при Фарсале не принял контрмер, видя неудачи своей конницы и попытку зайти во фланг? Пехота двигалась медленно относительно конницы, у него было больше солдат, почему он позволил Цезарю завершить маневр?

К. Жуков: Откуда ты знаешь, что он видел? Ты себе представляешь, как можно охватить взглядом 30 тысяч пехоты? Нужно обладать чудовищным опытом, чтобы вывести эту массу в поле и чтобы она не разбежалась в разные стороны. И никакой опыт не позволит тебе все это поле боя сразу видеть. Прибежали адъютанты с воплями: «Шеф, все пропало! Там такая жопа, сделай что-нибудь!» Тут же прибежали другие адъютанты и сказали: «Все в порядке, мы им уже наваляли». Кому из них верить?

Почему в Средние века такая большая генеральная битва считалась хуже войны? То есть война сама по себе не сахар, а битва вообще выносилась за ее рамки. Это был натуральный божий суд, так как можно было продолбать все в самой выигрышной ситуации – лишиться жизни, царства, родственников просто потому, что ты что-то где-то недосмотрел. Не из-за того, что такой неловкий и неумелый, а по причине того, что объективно ты находился за каким-нибудь холмом, а вся беда случилась с другой его стороны, к примеру.

Я помню, на реконструкции в городе Выборге в 2004 году с каждой стороны было человек по триста. И вот они друг друга месят, а ты находишься вроде как командир в серединке, тебя никто не бьет, стоишь, смотришь. Но понять, что происходит уже через 50 человек от тебя, почти невозможно. Ты просто ни хрена не увидишь. А если их будет 30 тысяч?

Д. Пучков: Я от себя еще замечу – летом, когда трава уже высохла, пыль дикая и вообще ничего не видно, даже тем, кто в строю стоит, не говоря уже о том, кто на это облако с бугра смотрит. Или как Бородинская битва: где дымный порох…

К. Жуков: Тут, к счастью, не было дымного пороха.

Д. Пучков: Не было? А что же там было?

К. Жуков: Я имею в виду в Фарсале.

Д. Пучков: Все равно ничего не видно. Я обращаю ваше самое пристальное внимание, граждане, что в Отечественную войну, когда у танкистов были не самые хорошие радиостанции или их вовсе не было, это весьма и весьма печально сказывалось на результатах.

К. Жуков: Помню, рассказывая о битве на реке Ведрошь, я говорил, что средство связи в виде гонца очень хорошее, так как предельно надежное, если, конечно, гонец доедет. То есть искажения информации нет. Но работает как в пошаговой стратегии: сначала враг ход сделал, потом ты, потом опять он. Если тебе о чем-то не сообщили, то ты можешь что-то пропустить – и в это время тебе как стукнут куда-нибудь! Или вот у нас парни были на известном фестивале «Битва 1000 мечей» по эпохе викингов, там с каждой стороны человек по 500–600 участвовало. Ребята говорят: «Вот ты сейчас воюешь с копьем на левом фланге, и кажется, что все замечательно, вы всех побеждаете. А выясняется (ты этого вообще не видишь), что уже сражение полностью проиграно, потому что противоположный фланг все просрал и к тебе уже в тыл заходят».

Д. Пучков: Непросто.

К. Жуков: Да.

А как в Риме было с отвертками? Плоские или фигурные использовали? В сцене со скоротечным боем в лужу падает штандарт весь на шурупах.

К. Жуков: Так это потому, что молодцы из цеха реквизита собрали флажок на шурупах, а оператор не заметил и крупно его показал.

Д. Пучков: Фактически это розовый танк.

К. Жуков: Да. Небольшой розовый танчик. С отвертками в Риме было плохо, винты, насколько я знаю, практически не использовали. Хотя могу ошибаться.

Мне как профану всегда казалось, что наиболее простым способом выведения всадника из строя является убийство его лошади. В лошадь легче попасть, стреляя из лука или метая дротики. Если всадник и останется цел после падения на землю, то все равно такой опасности, как раньше, представлять не будет. Однако, слушая ваши лекции, я стал понимать, что не все так просто.