«Рим». Мир сериала

Д. Пучков: А на самом деле как транспортировку осуществляли?

К. Жуков: Трудно сказать. Наверняка какие-то лямки были. Видимо, вставали спереди и сзади и, как грузчики, при помощи лямок тащили. Когда тащили гигантский мегапаланкин Клеопатры в первом сезоне, там все было по уму сделано – с какими-то крюками… Ну, будка была такая, что ее иначе было не поднять.

Д. Пучков: Такелажные работы на уровне.

К. Жуков: Да-да. Надо сказать, что по Риму было запрещено передвигаться на лошадях, исключение только для военных гонцов делалось, потому что улочки-то узенькие, сразу пробка организуется. Даже из-за паланкинов-то пробки регулярно возникали, приходилось выскакивать с травматами, монтировками…

Д. Пучков: Обочечники подрезали!

К. Жуков: Это только кажется, что Рим нечто регулярное, распланированное.

Д. Пучков: Ну, если сравнивать с другими местами, то, наверное, порядка было больше?

К. Жуков: Да, но Рим – это город, который развивался из деревни. И развивался казуальным способом: стало народу больше – пристроили пару домиков, стало еще больше – пристроили 200 домиков. В итоге улицы были хуже, чем в Москве.

Д. Пучков: Бывал в городе Помпее. Там дороги мощеные, в них пробиты колеи от тележных колес, они как канавы. Экскурсовод сказал, что у них одностороннее движение уже тогда придумано было. И днем всякую фигню завозить было нельзя, только по ночам. Приятно спать, когда телеги с железными колесами грохочут!

К. Жуков: Лошади ржут, ишаки орут.

Д. Пучков: Да! Ширина европейской ж/д колеи – это как раз ширина двух римских лошадиных жоп, запряженных в повозку.

К. Жуков: Именно так. Римляне первые догадались это измерить, посчитать и потом придерживаться.

Д. Пучков: Стандарт.

К. Жуков: Так точно. В общем, с передвижением имелись определенные сложности. Это же все на холмах, к тому же вверх-вниз постоянно…

Д. Пучков: Утомительно.

К. Жуков: А в паланкине разворачиваются стратегические переговоры.

Д. Пучков: «Мог бы выбрать менее заметный паланкин», – поучает Поска Мецената. «Это третьесортный паланкин. Иудейский груз уже прибыл?» – «Не волнуйся…» А там шлюх со шлюхой сидят, или как их назвать? «Не волнуйся, они ни слова не понимают. Да, мои дорогие?» На что Поска, сам ни слова не понимая: «Низшие сословия понимают больше, чем ты думаешь». – «Иди».

К. Жуков: Выгнал проститута с проституткой. Выяснилось, что оба говнюка хотят закрысить немного денег у Антония и Октавиана. Они вроде как договариваются о его перевозке, но и думают, что нужно чуть-чуть себе оставить.

Д. Пучков: Немножко. Скроить долю пацанскую. Поска переживает, вписавшись в такое дело: «Мы воруем у своих вождей, предосторожности не могут быть лишними». – «Я бы не назвал это воровством – всего лишь небольшие комиссионные за оказанные услуги. Они даже не заметят». – «Не обманывай себя, – совестливый Поска, – мы воры. Если об этом узнают Антоний или Октавиан, мы оба покойники». – «Не узнают. Где и когда мы получим нашу долю?» – «Люди Авентина доставят груз к храму Сатурна ночью. До утра мы с тобой пробудем там. Приведи доверенных рабов».

К. Жуков: Храм Сатурна стоял на Палатинском холме, от него осталась торцевая часть – здоровенная колоннада. Огромный был. Это самый старый из сохранившихся в Риме храмов, по-моему, в V веке до н. э. его построили, потом он сгорел, его восстановили (на архитраве было написано, что сгоревшее в пожаре сенат и народ Рима восстановили).

Д. Пучков: А зачем им храм?

К. Жуков: Священная территория, там никто не покусится на золото. Хотя, конечно, могли бы какое-то менее приметное место выбрать, потому что храм Сатурна выходил прямо на римский форум.

Д. Пучков: «Встречаемся у храма Василия Блаженного», да? С наворованным баблом.

К. Жуков: Да. И никто не заметит.

Д. Пучков: И вдруг Иокаста: «О, здравствуй, Меценат! Ты чего разъезжаешь в таком безвкусном паланкине? Я уж думала, муж завел интрижку с актриской или еще с какой шлюхой».

К. Жуков: Иокаста уже увешана брюликами.

Д. Пучков: Ну а куда еще деньги девать?

К. Жуков: Не зря сходила!

Д. Пучков: Да-да. «Как занимательно!» – «И куда мы направляемся?» Затем переносимся к Ворену.

К. Жуков: На «малину».