Рим, папы и призраки

В разгар лета улицы Рима могут возмущать тысячью разных мелочей. Стоически одолев все причины для раздражения, адмирал Солово перегнулся через дверцу своей коляски и позавидовал бедняку, евшему прохладный зеленый салат. В невежестве своем он позавидовал и несомненной невинности этого человека — выражению его лица: «завтра я встану и пойду куда угодно», — но более всего адмирал завидовал его одиночеству.

— Адмирал, такая неприятная влажность, — сказала мадам Терезина Бонтемпи. — Все разветвления моего тела причиняют мне большие неудобства.

— Это действительно неприятно, моя госпожа, — ответил Солово с застывшей — словно из камня — улыбкой на лице.

Экипаж госпожи Бонтемпи, подумалось ему, был пышен и велик, как у правящего султана. Его владелица гармонировала с транспортом… полненькая, бело-розовая… и пользовалась им — как и любовником, папой Юлием II, — часто, но для езды на короткое расстояние. Правда, Солово допускал и другую возможность: все должны были видеть сам факт езды независимо от ее целей.

Однако, невзирая на ночные посещения игрищ Венеры, во время прогулок в экипаже Терезина Бонтемпи требовала и благородной компании, и светского разговора. Это предотвратило бы улюлюканье лиц, слишком распущенных и свободных от социальных ограничений, чтобы держать свое мнение при себе.

Солово обнаружил в сей даме внутреннюю свободу, увы, никак не волновавшую его. Изъявление чувств населения он мог бы остановить просто каменным взглядом своих знаменитых серых глаз, однако его собственный внутренний вердикт не подчинялся контролю. И за короткое время мадам Терезина Бонтемпи иссушила кладезь его дипломатического обхождения источник, прежде абсолютно неистощимый.

— …а возле Сан-Джованни Латерано, адмирал, как раз рядом со статуей задумчивого человека на коне…

— Римского императора Марка Аврелия, мадам, — вставил Солово, сузив глаза от внезапной усталости.

…группа каких-то вероотступников, не иначе как беглых галерников, принялась плясать вокруг моей коляски, называя меня «шлюхой». Представляете, это я-то шлюха!

Адмирал Солово глубокомысленно кивал, подправив свою улыбку скорбным сознанием человеческой низости.

— Я вполне верю вам, госпожа, — медленно проговорил он. — Я вам сочувствую… и хорошо понимаю вас, поскольку нахожусь в той же ситуации.

— Неужели? — осведомилась Бонтемпи, ошеломленная, насколько она помнила, впервые в жизни.

— Безусловно, мадам. — Солово одарил ее белозубой улыбкой. — Прошло уже пять лет с тех пор, как я командовал военным кораблем, а меня все еще зовут адмиралом.

Благословеннейший Отец, сегодня я был изгнан из Дворца по вашему приказу, а посему извещаю вас, что впредь с этого времени, если я вам понадоблюсь, ищите меня где угодно, только не в Риме.

Микеланджело Буонарроти (из датированного 1506 годом письма Джулиано делла Ровере, папе Юлию II)

— Вы навлекли на себя наш гнев, — сказал папа. — И мы уже думали отправить вас…

— На Капри? — осведомился адмирал Солово.

— Выбросите из головы остров Капри, адмирал. Откровенно говоря, я имел в виду то место, куда отправляют обнаженным клинком. Вы понимаете мой… намек?

— Полностью, ваше святейшество.

Подперев перегруженную голову слабой рукой, папа устало поглядел на Солово. В приемной воцарилась редкая тишина, мгновенно угомонившая едва ли не весь Ватикан.

— Адмирал, — промолвил Юлий после долгого молчания, — а вы еще помните, когда впервые натянули на свое лицо эту невидимую маску?

— Не особенно точно, ваше святейшество: я рано начал изучать стоиков.

— Вполне могу понять вас. Но попомните мои слова, адмирал, однажды я заставлю вас проявить хотя бы волнение.

— Я в полном распоряжении его святейшества.

— Правильно, так оно и есть. Кстати, хотя в этих древних стоиках и мертвых язычниках действительно есть кое-что, хочу напомнить вам: в них нет полноты. И если в тот самый день, который я назвал словом «однажды», я все же решу укоротить отпущенные вам годы за… скажем, за то, что вы, адмирал, назовете мою очередную временную подругу шлюхой… или за убийство чересчур остроумного перуджийского поэта, знакомого нам (да-да, мы знаем об этом), тогда со спасением у вас будет туго. А мне не хотелось бы, чтобы вы попали в ад.

Адмирал Солово, изящно поклонившись, принес свою благодарность за проявление подобной заботы.

— С этим, ваше святейшество, я, пожалуй, смирюсь, поскольку наша разлука будет недолгой.

Прикрыв лицо унизанной перстнями рукой, английский кардинал усмехнулся, — увы, слишком громко, — чем год спустя заслужил себе должность примаса, ведающего обращением турок.

— Тем временем, — проговорил Юлий, прикрывая гнев серьезной миной, прохвост скульптор из Флоренции бежал с нашей службы, не завершив поручения и узнав то, что ему не следует знать. Детали контракта и корреспонденции можно выяснить через одного из моих секретарей. Возьмите с собой капитана швейцарцев на помощь своему серебряному языку и доставьте назад этого…