Рим. Прогулки по Вечному городу

Но законных наследников древних римлян, наследников их духа, до сих пор можно встретить в Риме; и не так уж их мало. Утром их можно встретить в читальне Мональдини склонившимися над «Таймс» или «Галиньяни», [87]снующими по Кампанье, мчащимися по улицам в автомобилях, не удосуживаясь смотреть по сторонам, собирающимися группами на площади Испании узнать последние новости. Днем они стекаются в Пинчьо, курсируют на страшной скорости вверх-вниз по дорожкам, посыпанным гравием, с выражением непоколебимой решимости на лицах, как будто законы их страны, а также их собственные, внутренние законы, будут нарушены, если они не совершат свой обязательный ежедневный моцион… Они шествуют по этой земле, как будто она принадлежит лично им. В их повадке чувствуются прямота и бескомпромиссность. В их речи слышны властные ноты, а их важность основана на сознании своей бесспорной силы… Подобно древним римлянам они суровы с заносчивыми и снисходительны к слабым. Они навязывают мирный настрой тем нациям, которые не могут себе позволить тратить силы на невыгодную для них войну. Они издают законы, строят дороги, наводят мосты. Им присущ инстинкт социального порядка, у них в организме, кажется, есть особый орган — политической целесообразности… Англичанин в глубине души воспринимает эмоциональность или восторженность как проявления женской слабости, недостойные мужчины. Хорошая собака или породистая лошадь вызывают у него большее восхищение, нежели самый красивый пейзаж или картина. Он проходит по картинной галерее решительным и твердым шагом, и на его физиономии — ожидание скорейшего окончания экспозиции. Пять минут на Рафаэля, четыре — на Тициана или Корреджо, двух-трех хватит на менее известные имена…

Мистер Хиллиард заканчивает свой панегирик англичанам такими словами: