Рим. Прогулки по Вечному городу

Мой новый знакомый также сказал мне, что швейцарцы получают пенсию после десятилетней службы, и она выплачивается в швейцарских франках. Большое значение придается муштре, и первое, чему новобранец обязан научиться, это правильно держать восьмифутовую алебарду и, приветствуя папу, грациозно опускаться на правое колено, держа алебарду в правой руке строго перпендикулярно полу. Я спросил у сержанта, передается ли по наследству обычай служить в швейцарской гвардии, и он ответил, что да. Мало кто из гвардейцев, сказал он мне, учит итальянский, они обычно живут своей собственной маленькой колонией. Когда гвардейцы не на службе, они надевают простую одежду и бродят по Риму, неотличимые от туристов, и, более того, эти люди, которых фотографируют чаще, чем кого-либо, иногда тоже берут с собой фотоаппараты!

Однажды вечером в ресторанчике поднялся небольшой переполох, когда курица, сидевшая в зарослях вьющегося винограда, не удержала равновесия и свалилась в чью-то тарелку спагетти. Последовала увлекательная погоня, птицу поймали, полагаю, для того, чтобы на следующий день подать в виде polio in padella.[111] Никакой закон не запрещает держать кур в нескольких ярдах от собора Святого Петра или, если такие законы и существуют, их никто не соблюдает. Это очень характерно для Рима, который так быстро вырос, но в котором осталось много укромных сельских уголков. Мне показался знаменательным тот факт, что преемников святого Петра иногда по утрам будит крик петуха.

7

Из всех уголков Рима ни один не может значить для англичанина больше, чем госпиталь Святого Духа рядом с собором Святого Петра. Это огромное здание эпохи Возрождения на западном берегу Тибра, между мостом Виктора Эммануила и Понте ди Ферро. Ворота перед крыльцом со сводчатой галереей в летний день часто бывают открыты, и, заглянув внутрь, вы видите палату с рядами белых кроватей и полом, находящимся на уровне тротуара улицы. На стене, выходящей на Тибр, написано название улицы — Lungotevere in Sassia. Слово «Сассия» — это испорченное Саксия, пришедшее из VIII века, когда благочестивые англосаксонские короли основали приют, который разросся в первую в Риме английскую колонию.

Она была известна как Schola Anglorum или Burgus Saxonut; и слово «burgus», которое происходит от саксонского «burh», все еще сохраняется в этом районе в итальянской форме «borgo». Практически каждая улица, ведущая от замка Святого Ангела к Ватикану, это borgo. Есть Борго Пио, Борго Сан-Анджело, Борго Санто-Спирито, Борго Витторио, Борго Анджелико и другие. Но как только вы выходите за пределы этой небольшой области, улицы опять становятся итальянскими via. Borgo — это память о тех днях, когда область вокруг бывшего собора Святого Петра представляла собой собрание тевтонских поселений, устроенных здесь новообращенными бывшими варварами.

Первым из этих «Peterboroughs» было английское поселение. Оно находилось на месте госпиталя Святого Духа и доходило почти до самых ступеней собора Святого Петра, и там, век за веком, жили англосаксы: священнослужители, паломники, короли и королевы, пересекавшие Европу, чтобы принести свои дары и прочесть молитвы у гробницы святого Петра. Schola, или гильдия, или братство саксов не раз брало в руки оружие, чтобы защитить храм. Когда в 846 году здесь высадились сарацины; единственными, у кого хватило смелости принять бой, были жители Борго — британцы, франки, фризы. К несчастью, их храбрость не помогла им: Борго был сожжен, собор Святого Петра разграблен, и говорят, зрелище пылающих развалин свело в могилу папу Сергия II.

Проследовав вдоль длинной стены больницы к Борго Санто-Спирито, а она тянется почти до самой площади, я заметил странный стол-вертушку, какие все еще встречаются в женских монастырях. Сейчас она не используется и закрыта ажурной решеткой. Это память о том времени, когда после неоднократного разграбления и многочисленных пожаров по распоряжению Иннокентия III в 1204 году Schola Saxonum превратилась в детский приют. Теперешнее здание было построено Сикстом IV в XV веке, оно все еще функционирует как детский приют, и до недавнего времени туда принимали trovatelli.[112] На турникете в стене была люлька, куда клали младенцев. Тот, кто собирался подкинуть ребенка, звонил в колокольчик и скрывался незамеченным. Потом кто-нибудь изнутри поворачивал вертушку и вынимал из люльки младенца. Огастес Хэйр в 1887 году, когда здесь принимали подкидышей, писал, что рядом с турникетом была еще одна решетка. Казалось бы, совершенно бесполезная. Но он объясняет, что через это «окно» те, кто хотел усыновить ребенка, подглядывали — «они могли посмотреть сквозь вторую решетку и увидеть, симпатичный ли ребенок, и если нет, то просто уйти».