Рим. Роман о древнем городе

Боги капризны, пути их неисповедимы. Способы, которыми они добиваются своего, могут быть темны, невнятны, могут даже сводить с ума. Однако при всем этом человечество неуклонно движется по пути прогресса. После многих мучительных конвульсий мир наконец обрел спокойствие и стабильность, близкие к совершенству: единая империя, расширяясь и укрепляясь, управляется одним императором из единственной столицы – города Рима.

Такие люди, как Ромул, Александр или Цезарь, могли, возникнув как будто ниоткуда, изменять вокруг себя все. Если люди могли стать богами, значит все возможно. Но не могли ли в таком случае древние боги уподобиться людям и прекратить существовать? Кто знает, может быть, в это самое мгновение где-нибудь на задворках империи, в самом никчемном месте, рождается человек или зарождается движение, которому суждено снова изменить судьбу мира?

Не исключено, что и сам Юпитер может быть низвергнут и заменен другим небесным царем! Не только единая империя и единый император, но и единый для всех бог – разве такой мир не воплотит в себе истинное совершенство?

Луций, однако, отогнал эти богохульные мысли и вместо того сосредоточился на земном, вполне реальном великолепии удалявшейся процессии Цезаря Августа, императора Рима, величайшего из людей, когда-либо живших, и тех, кто когда-либо будет жить на земле.

При этом он чуть не забыл о самом главном на сегодняшний день. А вспомнив, полез за пазуху тоги и снял с шеи подвеску на цепочке.

– Это тебе, внук. Вообще-то, я хотел дождаться того дня, когда ты наденешь тогу, но, сдается мне, ты к этому уже готов.

– А что это, дедушка?

Мальчик посмотрел на амулет в своей руке.

– Его происхождение неясно, я даже точно не знаю, какого бога символизирует этот знак. Однако, когда я получил его, мне было сказано, что этот талисман очень древний, древней самого Рима. Он передается в нашей фамилии из поколения в поколение со времен, предшествовавших даже воцарению Ромула.

Юный Луций с любопытством смотрел на странный предмет, пытаясь сообразить, символом какого древнего бога могла служить эта вещица. За прошедшие столетия носившийся на шеях столь многих владельцев амулет истерся настолько, что угадать в нем крылатый фаллос было бы весьма затруднительно. На первый взгляд мальчику показалось, что это просто крест, не слишком отличающийся по форме от тех, на которых римляне распинают преступников.

– Как в свое время его вручили мне, – молвил дед, – так теперь я передаю его тебе, своему тезке. И ты со временем должен будешь сделать то же самое: передать реликвию представителю следующего поколения.

Мальчик бросил еще один взгляд на подвеску и торжественно, обеими руками, надел цепочку на шею.

Примечания автора

Возникновение и ранняя стадия становления Рима в настоящее время представляют собой одну из самых волнующих областей мировой истории. Хотя в ХХ веке было принято считать сведения, лежавшие в основе древних источников, вымыслом, новейшие археологические находки заставили по-новому взглянуть на истории, доселе отметавшиеся специалистами как легендарные. Вот почему эту книгу предваряет эпиграф, взятый из сочинения Александра Грандацци «Основание Рима: миф и история»: «Легенда настолько же исторична, насколько легендарна история».

Свою работу над романом «Рим» я начал с того, что несколько раз перечел труд Т. Дж. Корнелла «Начало Рима: Италия от 100 г. до Р. Х. до Пунических войн (с 1000 г. по 264 г. до Р. Х.)» (Роутледж, 1995). Если хотите познакомиться со всеми заслуживающими внимания источниками по данному вопросу, а заодно и с современным состоянием истории Древнего Рима, обязательно прочтите это фундаментальное исследование.

На первых же его страницах я был сражен утверждением автора о том, что «в истории всегда присутствует элемент вымысла», и тем наблюдением, что античные историки, в отличие от их современных коллег, открыто практиковали подходы и приемы, роднящие их писания с современной исторической романистикой. Как замечает Корнелл, в историческом романе «и в историографии, предшествовавшей современной… автору позволяется, основываясь на собственном воображении, реконструировать чувства, стремления и побуждения личностей и групп, дабы это помогло сотворить правдоподобные сцены – батальные, уличные, постельные, – и даже вкладывать собственные слова в уста исторических персонажей, словно это герои драмы». В античности эта концепция не подвергалась сомнению, ибо сама история рассматривалась не как наука, а как нечто, более сопряженное с искусством риторики.