Римляне

Витюша, родной, ты тоже, да?.. Нет, говорю, я не тоже... Я - другое дерево...

Смех!.. (Смеется.) Татьяна молча смотрит на него, держа в руках папку.

Виктор резко обрывает смех.

Виктор (нервно). Ну, давай, давай, руководи!.. Что - туда, что - сюда...

Быстренько накрыли, налили - чего возиться, а?.. Коль жизнь осудит?.. Костю заодно помянем...

Татьяна (медленно). Ты очень изменился, Вик.

Виктор (полушутливо). Неизменен только Бог, ибо Он вмещает в себя все.

Татьяна (в тон ему). До Бога тебе далеко.

Виктор. И высоко... Да я и не стремился: высоты боюсь... Падать больно...

(Смеется.) Татьяна. Неси чашки на кухню.

Виктор (с легким наклоном головы). Слушаю-с!..

Татьяна (с усмешкой). И не паясничай - выставлю!..

Виктор. Слушаю-с!..

Легким небрежным движением сбрасывает плащ, шарф, остается в дорогом, прекрасно сшитом, но изрядно потасканном костюме. При этом никакой неряшливости: пиджак и брюки тщательнейшим образом вычищены и отутюжены. Черная рубашка, узкий белый галстук, тусклый блеск серебряных запонок. Черная нарукавная повязка падает на пол, Виктор поднимает ее и, недолго думая, сует в карман пиджака.

Татьяна. Давай, я повешу!..

Виктор. Возьми... (Передает ей плащ.) Татьяна. И шляпу...

Виктор. Да-да, конечно... (Снимает шляпу с гвоздя, передает ей, она идет в холл.) Виктор (вслед ей). Минуточку!..

Татьяна (останавливается, оборачивается). В чем дело?

Виктор (идет к ней). Телефон...

Татьяна протягивает ему плащ, он достает трубку, кладет ее в карман пиджака.

Виктор (мрачным голосом). Связь в движении - движение к успеху.

Татьяна идет в холл.

Виктор смотрит ей вслед.

Виктор. Таня!

Она оборачивается, смотрит на него.

Виктор (нерешительно, но в то же время с каким-то внутренним убеждением). Я, кажется, вычислил, кто мог это сделать. Я еще не могу сказать, что я уверен на все сто, но процентов на семьдесят - да...

Татьяна. Те, которые звонили?..

Виктор. Да господь с тобой!.. Здесь все сложнее: нужно одним, а, возможно и не одним, звонят другие, организуют третьи и так далее - длинная цепочка...

Татьяна. И в самом ее конце стоит человек с пистолетом?

Виктор. Да... Он умеет только нажимать на курок, и ему нужно знать только две вещи: время и место.

Татьяна. Все как в кино... ничего нового. (Собирается идти.) Виктор (подходит к столу, наливает рюмку коньяка, быстро пьет). А ты хотела бы узнать поподробнее, да?.. Имена, адреса, телефоны?.. О-хо-хо!.. (Смеется нервным, немного саркастическим смехом.) А если я знаю, а?.. Если я их видел?..

Сегодня на кладбище?.. Кино, да?.. Крестный отец!.. Коза ностра!.. (Фальшиво напевает какой-нибудь популярный мотив из репертуара Адриано Челентано.) Танька, господи, если бы ты знала, как я жил последние пятнадцать лет!.. (С ироническим пафосом.) Как я прожил свои лучшие годы... (Фальшиво напевает.) Мы года щелкали словно семечки - о-хо-хо!.. Нет-нет, я не плачусь: ах, жизнь прошла мимо - наоборот: все эти годы я жил как хотел!.. Правда, вот семейством не обзавелся, упустил как-то в общем потоке жизни - пришлось, так сказать, пожертвовать тихими семейными радостями, положить их, выражаясь высоким штилем, на алтарь Гермеса!..

(Смеется.) Во имя чего?.. Ах да, чуть не забыл, я же эгоист... Байрон недоделанный!.. (Смеется.) А что мне еще оставалось?.. (Наливает себе еще рюмку, быстро выпивает.) Татьяна (сухо). Может быть, остановишься?.. Ты ведь, насколько я помню, зарок дал: за рулем - ни капли?

Виктор. Сам дал - сам взял... Мой зарок, что хочу с ним, то и делаю!

Короткая пауза.

Виктор как будто сбился с мысли и пытается вновь поймать ее.

Виктор (спохватывается, продолжает). Были, конечно, варианты... Во всех смыслах.

И так, пока со стороны, вроде ничего, а в руки возьмешь, посмотришь поближе - не то... Даже на работу один раз устроился, в одну техническую контору, на полный рабочий день, в отдел роботизации - тоска и, главное, полнейшая бессмыслица, дичь!.. Но опыт есть...

Татьяна. У меня рис переварится...

Виктор (потухшим голосом). Ах, рис... да-да, иди, конечно...

Татьяна уходит.

Виктор садится в кресло-качалку, закуривает, смотрит в потолок, что-то бормочет.

Виктор (смотрит на икону). И кому все это нужно, Господи?.. Не знаешь? Какой же ты тогда Бог?.. Или знаешь, но молчишь? Тоже нехорошо... Не гуманно. Или мы чего-то не понимаем... Или, наоборот, все понимаем, но нам просто наплевать, а?.. Некоторые, правда, еще трепыхаются, пыжатся, делают возмущенное лицо, но мы-то знаем, что это все мура, и они знают, что мы знаем... И чего тогда стоит это лицо?..

Приподнимается в кресле, дотягивается до бутылки, выплескивает в рюмку остатки коньяка, отпивает глоток, задумчиво рассматривает рюмку, вертя ее в пальцах. Заметно, что коньяк начинает постепенно действовать, заметно также, что состояние легкого, но постоянного опьянения для Виктора привычно.