Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима

Подвиги героев на арене и в постели представляли собой одну из самых популярных и неисчерпаемых тем сплетен в римском обществе (отголоски этого слышны у Эпиктета и Горация): иных приглашали даже во дворцы богатых и знатных, с тем чтобы иметь возможность и рассмотреть их вблизи, и украсить свое общество их присутствием. О великих гладиаторах говорили все, и потому становятся понятными слова Тацита о том, что дети римлян впитывают интерес к гладиаторам чуть ли не с молоком матери. Неудивительно, что римские дети охотно играли в гладиаторов.

От поэтов не отставали и художники: в Риме и его провинциях — от далекой Керчи в Южной России до африканской Кирены — они украшали дворцы и виллы, храмы, театры и надгробные памятники скульптурами, мозаиками и росписями, увековечившими славу гладиаторов. Так, еще в 145 г. до н. э. мастер монетного дела К. Теренций Лукан приказал запечатлеть финансировавшиеся им игры на картине, предназначавшейся для храма Дианы в Ариции, — пример, которому в императорскую эпоху следовали многие. Некий вольноотпущенник Нерона заказал роспись общественного портика в Антии, изображавшую гладиаторские бои. Живопись этого жанра встречается и в помпейском амфитеатре. Сцены охоты и гладиаторских боев с указанием имени, школы и достижений каждого бойца, выполненные в технике гипсового рельефа, украшают надгробие помпейского торговца рыбной пастой (гарумом) Умбриция Скавра. Огромные мозаичные изображения гладиаторских схваток открыты в Торре-Нуова, неподалеку от Тускула (III в. н. э.), а мозаика еще больших размеров — на Косе, одном из островов в юго-восточной части Эгейского моря. И в те времена от искусства до китча был всего лишь один шаг. Теперь промышленность наводит рекламный глянец на победителей Олимпийских игр, тогда то же самое происходило со звездами арены. Лавки ломились от горшков и блюд, светильников и кубков, гемм и перстней с портретами гладиаторов.

Подвиги популярных бойцов прославляли многочисленные надписи, выведенные на стенах домов гвоздем или углем. По большей части их находят именно на стенах домов, но они имеются, например, и в термах богатого Милета, на западном побережье Малой Азии, и в святилище фракийского божества Аццанаткона в месопотамском городе Дура-Европос. Иные настенные изречения наводят на мысли и о гомосексуальных наклонностях писавших.

Счастливчику, избегнувшему всех опасностей и завоевавшему свободу в многочисленных боях, открывались различные жизненные пути. Иным приходилось удовлетвориться положением бродячих жрецов римской богини войны Беллоны. На долю других выпадала лучшая участь: повесив свое оружие (как приношение) в храме Геркулеса, они продолжали жизнь в собственном поместье. Например, надписи из малоазиатских городов Гиераполя (Памуккале) и Миласы (Милас) свидетельствуют, что некоторые ушедшие на покой гладиаторы достигали довольно высокого общественного положения. Особым расположением пользовался, по-видимому, отставной боец из Анкиры (Анкара), которого не менее семи городов по обе стороны Эгейского моря провозгласили почетным гражданином.

Коммод — император и гладиатор

Не только римские дети охотно играли в гладиаторов — взрослые также во все большей степени отдавались этому «досугу». Подавляющее большинство римлян одобряло независимо от своей принадлежности к тому или иному слою общества кажущиеся нам столь жестокими и бесчеловечными гладиаторские игры; и даже образованные люди, такие, как Плиний Младший, рассматривали их в качестве наилучшего средства для боевой подготовки молодежи. Поэтому участие молодых людей в гладиаторских играх считалось подходящим времяпрепровождением, которое должно было способствовать военной закалке народа, не знающего страха ни перед ранами, ни перед самой смертью.

Дилетанты с гладиаторским оружием в руках были уже во времена Республики, а страсть испытать себя хотя бы с деревянным мечом охватывала даже представителей высших слоев общества — всадников и сенаторов. Именно такие римские всадники и сенаторы, сами отлично владевшие оружием, по просьбе Цезаря обучали даже молодых гладиаторов в его школах.

Впрочем, и многие императоры были страстными поклонниками гладиаторского искусства и не раз пытались сравняться с героями арены. Калигула первым из римских принцепсов стал обучаться гладиаторскому искусству и выступал с боевым оружием как «фракиец». Его невероятная приверженность этому роду оружия выражалась как в том, что он сделал нескольких гладиаторов-фракийцев своими телохранителями, так и в его отвращении к мирмиллонам, вооружение которых он приказал уменьшить. То, насколько Калигула ненавидел гладиаторов именно этого типа, проявилось однажды в его бою с профессиональным тренером. «Даже в часы отдохновения, среди пиров и забав, свирепость его не покидала ни в речах, ни в поступках, — сообщает Светоний. — Мирмиллон из гладиаторской школы бился с ним на деревянных мечах и нарочно упал перед ним, а он прикончил врага железным кинжалом и с пальмой в руках обежал победный круг».