Римляне, рабы, гладиаторы: Спартак у ворот Рима

Разгневанный сенат приказал, по словам Плутарха, обоим консулам — Лентулу и Геллию, результатом действий которых были сплошные поражения, сложить с себя командные полномочия. Лишний раз пришлось римлянам убедиться в том, что многие войны годами ведутся плохо потому, что этим делом в силу своей должности приходится заниматься консулам, отнюдь не все из которых обладают полководческими талантами. Ведь одновременно они являлись высшими гражданскими должностными лицами римского государства, избираемыми в ходе народных выборов. Срок пребывания обоих в должности консула составлял один год. Оба консула 72 г., впервые занявшие столь высокие посты, т. е. Лентул и Геллий, не пользовались поддержкой народа, не верившего уже в их способность окончить позорную войну рабов. Теперь же не только честь требовала прекратить безобразия, творимые варварами в Италии, но и стремление не допустить возникновения пожара в провинциях, где успехи Спартака могли возбудить новые мятежи, что означало бы еще большую опасность для Рима.

Однако где же тот человек, который согласился бы принять полномочия, которых только что были лишены консулы? У кого достанет смелости взяться за решение столь трудной задачи?

«Третий уже год длилась эта страшная для римлян война, над которой вначале смеялись и которую сперва презирали как войну с гладиаторами. Когда в Риме были назначены выборы других командующих (преторов), страх удерживал всех, и никто не выставлял своей кандидатуры» (Аппиан). Страх удерживал высокородных римлян от соискательства второго поста в римском государстве — случай беспрецедентный в истории Рима, ибо в другое время те же самые люди в погоне за голосами избирателей не жалели сил и средств и не останавливались даже перед унижениями.

В столь сложной ситуации свою кандидатуру выставил Марк Красе, «выдающийся среди римлян своим происхождением и богатством», и набрал подавляющее большинство голосов. Так как он наилучшим образом проявил себя в качестве одного из помощников Суллы в ходе гражданской войны, сенат тут же передал армию под его начало. Знать и народ воспрянули духом, ибо не было причин отчаиваться, если один из самых богатых граждан Рима лично взялся за дело спасения государства.

Итак, новым главнокомандующим римской армией стал тот самый Красе, который в 60 г. до н. э. заключит вместе с Помпеем и Цезарем первый триумвират.

До этого, однако, было еще далеко. А пока что шла осень 72 г. до н. э. И с того момента, как римский мультимиллионер стал новым противником фракийского вождя рабов, начался решающий период в развитии этой войны.

«У него сено на рогах»

Кто же этот Марк Лициний Красе, с некоторого времени входящий в число первых и наиболее заметных граждан Рима?

Вот что пишет Плутарх: «Марк Красе, отец которого был цензором[86] и триумфатором, воспитывался в небольшом доме вместе с двумя братьями. Те женились еще при жизни родителей, и все сходились за общим обеденным столом. Такая обстановка, по-видимому, весьма содействовала тому, что Красе в течение всей жизни оставался воздержанным и умеренным.

После смерти одного из братьев (Публия) он женился на его вдове, имел от нее детей и с этой стороны не уступал в добронравии никому из римлян. В более зрелом возрасте, однако, он был обвинен в сожительстве с одной из дев-весталок — Лицинией… У Лициний было прекрасное имение в окрестностях Рима, и Красе, желая дешево его купить, усердно ухаживал за Лицинией, оказывал ей услуги и тем навлек на нее подозрения. Но он как-то сумел, ссылаясь на корыстолюбивые свои побуждения, снять с себя обвинение в прелюбодеянии, и судьи оправдали его. От Лициний же он отстал не раньше, чем завладел ее имением.

Римляне утверждают, что блеск его многочисленных добродетелей омрачается лишь одним пороком — жаждой наживы. А я думаю, что этот порок, взяв верх над остальными его пороками, сделал их лишь менее заметными. Лучшим доказательством его корыстолюбия служат и те способы, какими он добывал деньги, и огромные размеры его состояния. Ибо первоначально Красе имел не более трехсот талантов,[87] а когда он стал во главе государства, то, посвятив Геркулесу десятую часть своего имущества, устроив угощение для народа, выдав каждому римлянину из своих средств на три месяца продовольствия, — при подсчете своих богатств перед Парфянским походом все же нашел, что стоимость их равна семи тысячам ста талантам. Если говорить правду, далеко не делающую ему чести, то большую часть этих богатств он извлек из пламени пожаров и бедствий войны, использовав общественные несчастья как средство получения огромнейших барышей». Когда Сулла после взятия Рима в 82 г. до н. э. объявил о продаже своей законной добычи — имущества убитых им граждан, — ибо желал в ответственность за свои преступления вовлечь как можно большее число влиятельных людей, Красе, ничуть не смущаясь и совершенно без всяких укоров совести, скупил по мизерной цене массу таких имуществ или даже выпросил их себе в качестве подарков.