Римлянин

Да, у него пока что всего двадцать тысяч солдат, но это уже практически профессионалы, строго знающие устав и умеющие неплохо стрелять, поэтому в бою они стоят сорока, а то и пятидесяти тысяч. Но если включить в это уравнение избыточную по местным меркам артиллерию, то соотношение увеличится в пользу его легионов ещё на пару десятков тысяч.

В этот поход он взял с собой минимум артиллерии, всего пятьдесят орудий с увеличенной троекратно обслугой, чтобы учились, так как настоящих боевых действий не предполагалось.

— Ваша Светлость, — отдал воинское приветствие капитан дежурной когорты, Петер Карлсон, тридцатилетний углежог из-под Гамбурга. — Прибыл посланник от князя-епископа Его Преосвященства Адольфа Фредрика, вашего двоюродного дяди.

— А ты откуда так дохрена знаешь о моих родственных связях, а, Петер? — нахмурился Таргус, недобро глядя на стушевавшегося капитана.

— Посланник сообщил мне об этом, Ваша Светлость, — испуганно упал тот на колени.

— Двадцать плетей за нарушение устава, — приказал Таргус. — Я почитываю устав время от времени и ни разу не видел там обстоятельств, кроме боевых, когда можно падать перед командиром на колени. Зовите сюда посланника.

К Таргусу, наблюдающему за движением своего войска, подъехал высокий дородный дядька, богато одетый, с лицом пьющего человека.

— Карл Петер? — спросил он, а получив утвердительный кивок, продолжил. — Ваша Светлость, я пастор Церкви Святой Марии, Иоганн Готтлоб Карпцов.

— Рад знакомству, — недружелюбно процедил Таргус. — Какова цель визита? Моя армия на марше и у меня нет времени на придворные расшаркивания.

Подобных слов от ребёнка он не ожидал. Нет, он слышал о том, что Карл Петер Ульрих очень необычный ребёнок, но слышать и видеть — разные виды ощущений.

— Эм… — немного растерянный пастор Иоганн Готтлоб Карпцов замялся, но быстро взял себя в руки. — Касательно вашей армии и пойдёт речь, Ваша Светлость.

— Итак? — Таргус повернул пони и подъехал к пастору поближе.

— Эм… — пастор Карпцов взял недолгую паузу. — Зачем вам армия, Ваша Светлость?

— Чтобы убивать своих врагов, разумеется! — улыбнулся Таргус. — А зачем ещё нужные армии?

— Я спешу уточнить свой вопрос, Ваша Светлость, — улыбнулся в ответ пастор Карпцов. — Зачем вы ведёте её к имперскому городу Бремену?

— Ах, это! — рассмеялся Таргус. — Это военные учения, пастор Карпцов. Всего лишь военные учения… Они не должны беспокоить никого, мы же разумные люди! Ведь так?

— Разумеется так, Ваша Светлость, — вынужден был согласиться с аргументом пастор. — Ваш двоюродный дядя, Его Светлость князь-епископ Адольф Фредрик…

Тут на фоне начали бить плетью капитана десятой когорты, Петера Карлсона.

— А что происходит, Ваша Светлость? Этот человек в чём-то провинился? — поинтересовался пастор Карпцов.

— Упал на колени передо мной, так как испугался наказания, которого можно было бы избежать не предпринимая никаких действий, — пожал плечами Таргус.

— Карать за падение на колени? — пастор удивился. — Не мне судить, но за такой проступок можно было бы обойтись более милосердным наказанием или простить…

— Есть милосердие, а есть воинский устав, — жестким взглядом вперился в него Таргус. — Милосердие на поле боя скорее вредит, чем помогает. А вот устав даёт уроки, которые способствуют выживанию солдата. Я наказал его не столько за нарушение устава, а сколько за страх, который это нарушение повлёк. В следующий раз будет держать себя в руках и не бояться или получит ещё одну порцию плетей. У вас всё?

— Кхм-кхм, — кашлянул пастор. — Его Светлость князь-епископ Адольф Фредрик шлёт вам привет и свои наилучшие пожелания. Сам он, по причине болезни, не может присутствовать на заседании коллегии епископов.

— Передавайте ему привет, — коротко ответил Таргус, развернул пони и поехал к голове походной колонны.

//Имперский город Бремен, 6 января 1734 года//

Городок, обнесённый средневековой крепостной стеной, оставлял двоякое впечатление. С одной стороны в нём было какое-то своё очарование в эту зимнюю пору, все эти тусклые уличные фонари, мощёные дороги и изредка выходящие из домов люди, а с другой стороны, город явно переживал не лучшие времена и до сих пор не оправился от последствий тяжелейшей Тридцатилетней войны, опустошившей многие регионы Священной Римской империи.

— Разбиваем каструм, — приказал Таргус примипилам или, как привычнее для местных — капитанам, на латыни.

Лес для лагеря пришлось купить у местного купца, так как в местности действовал запрет на вырубку леса для любых нужд. Здесь учения, поэтому Таргус не стал забивать на мнение окружающих и банально купил немного леса за двести сорок рейхсталеров. Переплатил немного, конечно, но это было неважно.

Заранее оставленные брёвна начали обрабатываться и обтачиваться, чтобы в течение следующих двенадцати часов превратиться в составные части каструма.