Римлянин Деций, преемник Араба. Книга первая. В деревне

Один из подростков – тот, что занял чужое место – сам был не местным. Пару недель назад его родители, прихватив с собой сына, по каким-то торговым делам приехали в село Нижней Паннонии из Карнунта – административного центра Паннонии Верхней. Все они были такие из себя городские и важные, собой гордые, заносчивые – вся семейка! Только прибыли, а юный отпрыск уже как самый заядлый и завзятый лидер верховодил всей селюкской малышней. Как завзятый кавалер, цеплял даже зазевавшихся деревенских барышень. Местные парни-одногодки по известным причинам его не то, чтобы опасались, но обходили стороной (их отцы бить чужака строго-настрого запретили – приезжая семья была не абы какая, не хухры-мухры, а имела некий пусть и непонятный, но чуть ли не сакральный статус и высоких покровителей), поэтому, с одной стороны, юного чужака пальцем в селе не трогали, но, с другой, и его влиянию пока не поддавались. Однако уже самим фактом того, что приезжий до сих пор оставался не отмудоханным до полусмерти, был если не подорван, то поколеблен авторитет тутошнего пацанского лидера, который из последних сил удерживал главенство над своей шайкой-лейкой и внутри неё не только словами, но и кулаками как более убедительным и весомым аргументом.

*****

Второй спорящий у откоса парень, примерно ровесник первого, был местным, однако не авторитетом, а середнячком, и носил имя Гай Мессий Квинт. Деревенские товарищи для краткости кликали его то Мессием, иногда по случайности или заговариваясь называя Мессией, то Децием, сами не ведая о том, что попадали в точку: преномены указывали на древнее оскано-италийское происхождение по крайней мере одного родителя парня – его отца.

Впрочем, в местных сей отрок ходил довольно условно, хотя все именно таковым его и воспринимали, и ни у кого в мыслях усомниться в этом не возникало. Тем не менее родитель парня, декурион, формально командир конной турмы числом в 30 кавалеристов, был прислан из Италии сначала в Аквинк, столицу Нижний Паннонии, затем в Сирмий, а потом и в Будалию, да тут и тормознул. Задержался так надолго, словно именно здесь была конечная точка всех его перемещений, странствий и скитаний. И не просто задержался, а будто и осел в Будалии навсегда, хотя боевой кавалерии в поселении отродясь и близко не стояло – не было в этой балканской точке для Рима никакого стратегического резона.

Кони, как и рабы, были, конечно, почти в каждом сельском домохозяйстве, но на непарнокопытных или пахали, или верхом на них охотились в горах и лесах – к тяготам и лишениям воинской службы четвероногих тут никто не готовил. А уж бездельно и бесцельно гарцевали на жеребцах вообще единицы, да и то раз в год, чтобы повыпендриваться, знатность и значимость свою показать. Поэтому единственным военным всадником в этой глухомани был лишь сам Мессий-(он же Деций-)старший.

Почему он здесь оказался? Возможно, бравый и не воздержанный на язык декурион вместе с женой и детьми был спроважен в такую живописную, но захолустную дыру каким-то его знатным и влиятельным недоброжелателем или же переведён сюда за некую провинность, не обязательно воинскую, как не обязательно и гражданско-правовую, а просто нарочито под него выдуманную, но вот Мессий Деций-младший знать этого не знал. И ведать не мог. Отец подобными сведениями со своим отпрыском (как и с остальными членами семейства) не делился – мал ещё, от горшка два вершка! Впрочем, до недавнего времени это было сугубо субъективное восприятие отцом собственного сына, ибо через пару лет мальчику должно стукнуть четырнадцать и, согласно римским законам и канонам, пришедшим в современный мир от пращуров из далёкой древности, он станет полноценным половозрелым мужчиной, как имеющим право на брак с созревшей для материнства двенадцатилетней девушкой, так и способным на несение воинской службы не в паркетном, а сразу в боевом римском легионе.

Таким образом, сказать можно было двояко: мальчик или уже родился в селе, или был привезён сюда в столь юном возрасте, когда его сознание ещё не работало, а детская память никаких более ранних событий в себе не запечатлевала и не сохраняла. Да и вообще об этом факте Деций-младший даже не задумывался, ибо само собой разумелось, что на свет он появился в Будалии, тут когда-нибудь и пригодится (как говорится, где родился).

*****

Как упоителен, как роскошен летний день в этой части Паннонии!

Места тут действительно были роскошными: горы, долины, равнины, холмы и низины. Вся эта лепота то чередовалась, то в безумном своём буйстве перемешивалась, как в неримском оливье или винегрете – и всего было не только в достатке, но и в избытке.