Римма (СИ)

  День прошел неспокойно, травмировав плечо, мальчик пытался выломать замок ногами, но безрезультатно. Его мама, после каждого сотрясения косяков, не переставала просить сына успокоиться, после каждого слова всхлипывая. В перерывах между буйствами, он давил на жалость матери, уговаривая высвободить его. Но безрезультатно. После чего следовали опять удары в дверь. Просьбы. Удары. И так до самого вечера. В конце дня Амир успокоился. Измученный и уставший, он сел на кровать и обреченно уставился перед собой. Ушибленное плечо ныло, но он как будто не замечал этого. Давно остывший завтрак остался стоять не тронутым. Несмотря на потраченные силы и весь день, проведенный без крошки во рту, есть Амиру не хотелось. Отчаяние и озлобленность на собственную мать за жестокую выходку, лишили его аппетита. Поджав под себя ноги и обняв себя за коленки, смирившись с участью затворника, Амир уставился в пространство комнаты. Все как в тюрьме, замок, пайка, параша. Из за того, что Амир с матерью жили на восьмом этаже, необходимость в решетках отпадала. Просидев несколько часов в утробной позе и глядя с тупой обреченностью перед собой, Амир не сразу заметил, как за окном потемнело, и комната погрузилась в полумрак. Очертания предметов стали менее отчетливы. Мама Амира перестала плакать за дверью и причитать. Она ушла в свою комнату, где после тяжелого дня проведенного в слезах и на нервах упала на кровать лицом вниз и забылась сном. В спальне Амира наступила тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов и мерным дыханием самого Амира. Зажглись фонари на улице, чей свет проник сквозь окна и шторы в комнату мальчика и создал красивые узоры на потолке, узоры повторяющие узоры самих шторок. С наступлением темноты, тоска и депрессия, вызванные разлукой с любимой терзали с удвоенной силой. С наступлением темноты волнение, переживание и страх за Римму, за себя, за сохранение их отношений проявились особенно остро. А сколько должно быть еще таких дней, сколько должно быть еще таких ночей? Неделя, две, месяц или больше. Чего там наговорил его матери этот чертов психолог? Как быть дальше Амир не знал. Он знал только одно, что в разлуке с Риммой он жить не сможет, он знал, что дни без нее, проведенные в этой комнате, будут для него невыносимыми. Амиру пришла мысль встать и включить свет в комнате, включить свет, чтобы развеять темноту и облегчить гнетущую тоску, терзающую его душу. Но встать с постели оказалась как никогда затруднительно. Пережив тяжелейший стресс, Амир почувствовал дикую усталость. Вместо того, чтобы встать, он из сидячего положения упал на бок, головой на подушку. Все так же, притянув ноги к груди, и обхватив их руками, Амир лежал на боку, вглядываясь в темноту комнаты, вглядываясь в предметы мебели, темными силуэтами выделявшиеся в темноте. Амир прислушивался к тиканью часов.

  - Римма - произнес он в темноту - как ты там без меня сегодня. Ты меня весь день прождала, бедняжка. Расстроилась, что меня нет. Переживаешь. Волнуешься.

  Стрелки часов на циферблате, объединившись в одну линию, показывали полночь. Для Амира прошел первый день в роли узника. Первый, но сколько же их еще.