Римская диктатура последнего века Республики

Нельзя отрицать того факта, что эти законы были вызваны насущной политической потребностью. В середине III в. в Риме избирались 8 квесторов (Liv. Per., 15): двое военных, состоявших при консулах и оказывавших им помощь в ведении финансовых дел; двое городских, которые вели исключительно городские дела; четверо занимались италийскими и провинциальными податями и поступлениями (Тас. Ann., XI, 22). Число преторов к началу II в. было доведено до шести (197 г. — Liv., XXXII, 27, 6; Per., 32): двое действовали в Риме, четверо разбирали провинциальные дела. Официально число квесторов и преторов более не менялось. Однако с расширением политической практики неизбежно должно было возрасти и количество должностных лиц: наместники провинций, как правило, имели при себе квестора; консулы и проконсулы, командовавшие армиями, также не могли остаться без квестора; преторы должны были разбирать дела не только в Риме, но в наместничествах, председательствовать в судебных комиссиях по делам о вымогательствах и т. д. Ко времени принятия сулланской конституции Рим контролировал 9 провинций. Кроме того, действовали, разумеется, и магистраты с прежней городской компетенцией.

Таким образом, существовала необходимость в гораздо большем числе должностных лиц, как минимум, в 17 квесторах и 11 преторах. Увеличив численность должностных лиц, Сулла юридически закрепил сложившуюся практику, положил конец анархии в этом вопросе и официально включил провинции в сферу деятельности римской исполнительной власти. Вместе с тем увеличение численности должностных лиц требовало большего контроля над магистратурой со стороны сената и придавало ему большую организующую роль в политической жизни Рима.

Наиболее важные решения в отношении исполнительной власти касались консульской должности. В соответствии с принятым Суллой lex annalis было обновлено содержание закона Виллия 180 г. о cursus honorum — порядке прохождения магистратур^{298}. По существу, Сулла закрепил действовавшую республиканскую норму, по которой невозможно было получить должность консула ранее должности претора, а должность претора — ранее должности квестора. Однако был повышен возрастной ценз и установлен 10-летний перерыв для выборов на одну и ту же должность (Арр. В. С, I, 100)^{299}. В новую должность можно было вступить лишь спустя два года после отправления предыдущей (Cic. Phil., XI, 5, 17).

Таким образом, Сулла упорядочил исполнительную власть уже на этапе домогательства магистратуры. Lex annalis создавал систему, которая, безусловно, отвечала интересам магистратов-сулланцев: в течение 10 лет все претории могли осуществить свои претензии на консульскую должность и минимум половина квесториев могла исполнить преторскую и даже консульскую магистратуру. Вместе с тем эта система препятствовала сохранению высшей исполнительной власти в одних руках в течение нескольких лет и ограничивала политические амбиции консуляров, что, в свою очередь не могло не укрепить политической роли сената. В этом смысле lex annalis Суллы имел реставраторское значение^{300}. Однако следует иметь в виду следующий факт. В соответствии с законодательством Суллы cursus honorum начинался не должностью эдила, как прежде, а должностью квестора. Это открывало путь к власти не только представителям нобилитета, но и средних слоев римского общества, меняло характер сословного представительства в сенате, делало сенат менее консервативным. Кроме того, утрачивая постепенно сословное единство, сенат все более нуждался в организующей и направляющей его политику силе, что в конечном итоге способствовало утверждению монархических настроений в среде сенаторов. В этом плане lex annalis Суллы объективно имел не столько реставраторское, сколько реформаторское значение.