Римская история

34. У тарентинцев есть гавани, обращенные к северу, если въезжать с моря через пролив,[293] причем пролив этот запирался мостами;[294] тогда они были в руках римского гарнизона, который сам получал продовольствие с моря, а тарентинцам препятствовал снабжаться таким образом. Поэтому тарентинцы испытывали недостаток в продовольствии, пока, придя к ним, Ганнибал не научил их, перекопав проезжую дорогу, которая шла по середине города от гаваней к южному морю, сделать, таким образом, другой проход. Сделав это, они стали получать продовольствие, и, так как римский гарнизон не имел кораблей, тарентинцы своими триэрами, подплывая[295] под стену, особенно когда не было сильного ветра, вредили римлянам: подвозившееся им продовольствие они отнимали, и римляне стали испытывать в нем недостаток. И когда фурийцы[296] послали им на кораблях хлеб и триэры для охраны кораблей, тарентинцы и бывшие с ними ливийцы, узнав об этом и устроив засаду, захватили все корабли и с этим хлебом, и с самими людьми. Когда фурийцы стали часто посылать посольства и просили освободить захваченных в плен, тарентинцы старались приходивших к ним привлечь на сторону Ганнибала. И Ганнибал всех фурийцев, которых он имел пленниками, тотчас освободил. Они же силой заставили своих сограждан открыть ворота Ганнону. И вот фурийцы, желая сохранить Тарент для римлян, незаметно сами оказались под властью карфагенян; бывший же в городе римский гарнизон тайно уплыл в Брентесий.[297]

35.[298] Метапонтцы же, когда их начальник гарнизона ушел в Тарент, уведя половину своих воинов, перебили остальных, уже малочисленных, и присоединились к Ганнибалу. Присоединилась и Гераклея,[299] лежавшая между метапонтцами и фурийцами,[300] скорее от страха, чем сознательно. Дела Ганнибала вновь стали лучше. В следующем году и некоторые из луканов отпали от римлян; проконсул Семпроний Гракх,[301] двинувшись против них, воевал с ними. Некий лукан, из тех, которые еще оставались под властью римлян, по имени Флавий (Fl[oyiow),[302] считавшийся другом и гостем Гракха, решив предать его, убедил его прийти в какое-то местечко, чтобы заключить договор с полководцами луканов якобы они раскаялись и хотят дать и получить обещания в верности. Ничего не подозревая, Гракх последовал за ним с тридцатью всадниками. Когда же его окружило большое число номадов, появившихся из засады, и Флавий ускакал к ним, Гракх, поняв его предательство, спешившись и совершив много подвигов, был изрублен со всеми своими спутниками, кроме троих: их одних взял в плен Ганнибал, хотя он приложил много усилий, чтобы взять живым римского проконсула. Хотя он так недостойно попал в засаду, но все же, восхищенный доблестью его кончины, Ганнибал похоронил (]uace) его,[303] а кости послал римлянам. После этого сам он провел лето в области япигов и старался собрать побольше хлеба

36. Когда же римляне решили напасть на капуанцев, Ганнибал послал Ганнона[304] с тысячью пехотинцев и тысячью всадников, чтобы он ночью вошел в Капую. Он и вошел незаметно для римлян, и они с наступлением дня, как только увидали на стенах более многочисленных защитников, поняли происшедшее и тотчас отошли от города, но сперва собрали еще не сжатый хлеб капуанцев и других кампанцев. Когда кампанцы стали на это плакаться, Ганнибал сказал, что он имеет много хлеба в Япигии, и велел, послав за ним, брать, сколько они хотят. Они же послали не только вьючных животных и мужчин, но и женщин и детей, чтобы носить хлеб, не боясь уже ничего во время пути, так как в их область перешел из области япигов Ганнибал и стал лагерем у реки Калора,[305] близ Беневента, жителей которого одних боялись капуанцы, так как те еще оставались союзниками римлян. Но тогда, в присутствии Ганнибала, капуанцы презирали всех.