Римская история

109. Когда Сципион возвращался вместе с Фамеей, все войско вышло ему навстречу и прославляло Сципиона приветственными кликами, как триумфатора. Манилий был очень доволен и, считая, что в этом случае его отступление никоим образом не может показаться позорным, и, сверх того, полагая, что пораженный этим Гасдрубал не будет его преследовать, тотчас же снялся с лагеря ввиду недостатка продовольствия: ведь шел уже семнадцатый вместо предположенных пятнадцати дней этого похода. Три другие дня должны были уйти на возвращение в очень тяжелых условиях. Тогда Сципион, взяв с собой Фамею и Голоссу и всадников того и другого и присоединив к ним некоторых италийских всадников, спешно отправился с ними на равнину, называемую "Большой Овраг"; он набрал там много добычи и продовольствия и ночью со всем этим вернулся к войску. Манилий же, узнав, что на смену ему прибыл Кальпурний Писон,[568] послал вперед в Рим Сципиона с Фамеей. Войско провожало уезжавшего Сципиона до самого корабля и возносило молитвы богам, чтобы он вернулся в Ливию консулом, считая, что ему одному суждено взять Карфаген. Как бы ниспосланное божеством среди них укрепилось такое мнение, что один только Сципион завоюет Карфаген. И многие об этом писали в Рим своим родным. Сенат воздал хвалу Сципиону, а Фамее как почетный подарок дал пурпурное одеяние с золотой застежкой, коня с золотой сбруей, полное вооружение и десять тысяч серебряных драхм. Дали ему также сто мин серебра в изделиях, палатку и полное оборудование и пообещали ему еще больше, если в дальнейшем ходе войны он окажет им свое содействие. Он, пообещав им сделать это, отплыл в Ливию к римскому войску.

110. С наступлением весны прибыл консул Кальпурний Писон и с ним Луций Манцин[569] в качестве начальника флота. Они не нападали ни на карфагенян, ни на Гасдрубала, но нападали на другие города; попытавшись осадить с суши и с моря Аспиду,[570] они потерпели неудачу; однако Писон взял другой (]t]ran)[571] город, находившийся поблизости, и разграбил его, причем жители его обвиняли Писона в том, что он нарушил договор. Оттуда он двинулся к Гиппагретам.[572] Это был значительный город с укреплениями, крепостью, гаванями и верфями, хорошо устроенными Агафоклом,[573] сицилийским тираном. Он лежал между Карфагеном и Утикой, и жители его занимались грабежом, перехватывая то продовольствие, которое на кораблях подвозилось мимо них римлянам; вследствие этого город сильно разбогател. Кальпурний рассчитывал отомстить им и лишить их по крайней мере прибыли. Однако он бесполезно осаждал его целое лето, а осажденные гиппагретийцы, дважды сделав вылазку, причем на помощь им пришли карфагеняне, сожгли все его осадные машины. Не достигнув ничего, Кальпурний удалился на зимовку в Утику.[574]

111. Так как у карфагенян и войско Гасдрубала было цело и невредимо и сами они в сражении около Гиппагрет оказались сильнее Писона, так как на их сторону перешел от Голоссы нумидиец Битиас с восемьюстами всадников, и потому что они видели, что дети Массанассы, Миципса и Мастанаба, только обещают римлянам поддержку оружием и деньгами, сами же медлят, выжидая все время грядущих событий, — ввиду всего этого они воспрянули духом и безбоязненно обходили всю Ливию, захватывая под свою власть страну, а на собраниях в городах выступая против римлян со многими оскорбительными речами. Как на доказательство трусости римлян, они указывали на две их неудачи под Неферисом и на то поражение, которое они понесли под Гиппагретами, а также на то, что они не смогли взять самого Карфагена, хотя он был лишен оружия и укреплений. Они отправили также послов к Миципсе и Мастанабе и к независимым маврусиям, призывая их на помощь и указывая, что вслед за самими карфагенянами римляне приберут к рукам и их. Других послов они отправили в Македонию к тому, кто считался сыном Персея[575] и вел с римлянами войну, и убеждали его твердо продолжать войну, обещая, что у него не будет недостатка ни в кораблях, ни в деньгах из Карфагена. И вообще, вооружившись, они уже больше не думали о чем-либо незначительном, но мало-помалу у них росло и воодушевление, и смелость, и военное снаряжение. Со своей стороны, и Гасдрубал, ведший военные действия вне стен Карфагена, дважды победив Манилия, почувствовал гордость. Стремясь получить командование над войском внутри стен города, он стал ложно обвинять перед советом старейшин Гасдрубала,[576] начальника города, что он предает интересы карфагенян Голоссе, так как он был его племянником. Когда это было сказано публично, обвиняемый оказался в затруднении, что ему отвечать, как это бывает при неожиданности, они же, закидав его скамейками, убили его.

XVII.