Римская история

127.[614] Когда началась весна, Сципион стал осаждать Бирсу, а из гаваней так называемый Котон.[615] Ночью Гасдрубал сжег часть Котона, которая была четырехугольной. Предполагая, что Сципион еще (]ti) сюда[616] сделает нападение, и когда все внимание карфагенян было направлено в ту сторону, Лелий незаметно с другой стороны Котона поднялся на круглую его часть. Карфагеняне испугались крика, поднявшегося как бы при одержанной уже победе, римляне же, не обращая ни на что внимания, рвались уже со всех сторон подняться на стены, набрасывая на промежутки[617] балки, мосты машин и доски, поскольку защитники ослабели от голода и нравственно пришли в отчаяние. Когда была взята стена вокруг Котона, Сципион занял находившуюся поблизости площадь. Не имея возможности сделать что-либо большее, так как наступил вечер, он вместе со всеми провел ночь вооруженным. С наступлением дня Сципион вызвал четыре тысячи других свежих воинов, которые, войдя в святилище Аполлона, где стояло его позолоченное изображение и его ниша, покрытая золотыми пластинками, весом в тысячу талантов, стали грабить и резали золото ножами, не обращая внимания на приказы начальников, пока не поделили добычи, и только тогда обратились к делу.

128. Главное внимание Сципиона было обращено на завоевание Бирсы: это было самое укрепленное место города, и очень многие бежали в нее. С площади в нее вели три входа, и со всех сторон их окружали многочисленные шестиэтажные дома; римляне, поражаемые отсюда, захватили первые из домов и отражали с них занимавших ближайшие. И всякий раз, как им удавалось их одолеть и прогнать, они, набрасывая бревна и доски на промежутки между домами, переходили по ним как по мостам. В то время как эта война шла наверху, на крышах, другая развертывалась на узких улицах со встречными врагами. Все было полно стонов, плача, криков и всевозможных страданий, так как одних убивали в рукопашном бою, других еще живых сбрасывали вниз с крыш на землю, причем иные падали на прямо поднятые копья, всякого рода пики или мечи. Но никто ничего не поджигал из-за находившихся на крышах, пока к Бирсе не подошел Сципион. И тогда он сразу поджег все три узкие улицы, ведшие к Бирсе, а другим приказал, как только сгорит какая-либо часть, очищать там путь, чтобы удобнее могло проходить постоянно сменяемое войско.

129. И тут представлялось зрелище других ужасов, так как огонь сжигал все и перекидывался (kataf]rontow)[618] с дома на дом, а воины не понемногу разбирали дома, но, навалившись всей силой, валили их целиком. От этого происходил еще больший грохот, и вместе с камнями падали на середину улицы вперемешку и мертвые и живые, большей частью старики, дети и женщины, которые укрывались в потайных местах домов; одни из них раненые, другие полуобожженные испускали отчаянные крики. Другие же, сбрасываемые и падавшие с такой высоты вместе с камнями и горящими балками, ломали руки и ноги и разбивались (kataspass\menoi) насмерть.[619] Но это не было для них концом мучений; воины, расчищавшие улицы от камней, топорами, секирами и крючьями убирали упавшее и освобождали дорогу для проходящих войск; одни из них топорами и секирами, другие остриями крючьев перебрасывали и мертвых и еще живых в ямы, таща их, как бревна и камни, или переворачивая их железными орудиями: человеческое тело было мусором, наполнявшим рвы. Из перетаскиваемых одни падали вниз головой и их члены, высовывавшиеся из земли, еще долго корчились в судорогах; другие падали ногами вниз, и головы их торчали над землею, так что лошади, пробегая, разбивали им лица и черепа, не потому, чтобы так хотели всадники, но вследствие спешки, так как и убиральщики камней делали это не по доброй воле; но трудность войны и ожидание близкой победы, спешка в передвижении войск,[620] крики глашатаев, шум от трубных сигналов, трибуны и центурионы с отрядами, сменявшие друг друга и быстро проходившие мимо, все это вследствие спешки делало всех безумными и равнодушными к тому, что они видели.[621]