Римская история

5. Зная, что надо скрывать свои намерения относительно войны с римлянами, он предусмотрительно связывает браком близких к нему царей: в Египет Птолемею он послал Клеопатру, имевшую прозвище Сира, в качестве приданого отдав Келесирию, которую сам отнял у Птолемея, ухаживая за юношей, чтобы он во время его войны с римлянами оставался спокойным. Антиохиду он послал Ариарату, царю Каппадокии, и еще одну оставшуюся у него — Эвмену — царю Пергама. Но Эвмен отказался принять ее (он видел, что Антиох уже задумывал войну против римлян и под давлением такой необходимости хочет связаться с ним узами родства), и когда его братья Аттал и Филетер удивлялись, что он отказывается вступить в родственные отношения со столь великим царем и своим соседом, причем тот сам его просит об этом, он указал им, что в будущей войне вначале положение той и другой стороны будет равным, но с течением времени римляне окажутся сильнее вследствие твердости духа и настойчивости. "Я лично, — сказал он, — в случае победы римлян спокойно буду править в своей стране; если же победителем окажется Антиох, то я могу ждать, что все будет у меня отнято, или же могу ждать, что, сохранив все свое, я буду царствовать так, что он будет царствовать надо мною". Вследствие таких соображений он и отказался от брака.

6. Антиох же вновь двинулся к Геллеспонту и, переплыв в Херсонес, также и в этот раз прошел по многим местам Фракии, подчиняя их своей власти. Он освобождал эллинов, которые были в подданстве у фракийцев, и оказал большие милости византийцам, так как их город занимал очень выгодное положение у входа в пролив. Галатов он привлек к союзу с собой как дарами, так и страхом своих приготовлений, считая, что вследствие их огромного роста они будут для него подходящим боевым материалом. После этого он отплыл в Эфес и отправил в Рим послами Лисия, Гегесианакта и Мениппа, которым было поручено на самом деле испытать настроение сената; на словах же Менипп должен был сказать, что царь старается быть в дружбе с римлянами, хочет быть и союзником их, если они сочтут это нужным, что он удивляется, почему они приказывают ему отказаться от ионийских городов, снять с некоторых из них налоги и по некоторым вопросам не вмешиваться в дела Азии, а также оставлять в покое Фракию, хотя она всегда была собственностью его предков; ведь такие приказания отдают не друзьям, но победители — побежденным. Но те из сенаторов, которые встречались с членами посольства, явившимися позондировать их настроение, кратко отвечали, что если Антиох оставит самостоятельными эллинов в Азии и не будет нападать на Европу, он будет другом римлянам, если захочет. Вот что ответили римляне, и к своему ответу они не прибавили никаких обвинений.

7. Антиох, собираясь прежде всего напасть на Грецию и оттуда начать войну с римлянами, предложил карфагенянину Ганнибалу высказать свое мнение об этом плане. На это Ганнибал сказал, что Греция, давно уже истерзанная, является делом легким для его завоевательных планов; что для всех войны, ведущиеся в их стране, тягостны, так как от этого возникает голод; войны же вне их страны много легче. Антиох никогда не сломит сил римлян в Греции, так как у них будет в изобилии местное продовольствие и достаточное снабжение. Поэтому он посоветовал Антиоху захватить какую-либо часть Италии и, двигаясь оттуда, воевать с римлянами, так чтобы их положение и внутри страны, и вне ее стало более шатким. "Я имею опыт с Италией, — сказал он, и с десятью тысячами людей могу захватить в ней удобные места и послать в Карфаген к друзьям с поручением поднять народ, уже давно недовольный и не имеющий никакой верности римлянам; он тотчас же исполнится смелости и надежд, если услышит, что я вновь опустошаю Италию". Антиох с удовольствием выслушал его слова и, считая, что приобрести себе помощь для войны в лице Карфагена дело большое, — и это действительно было так, — велел ему тотчас же послать людей с поручением к своим друзьям.