Римская история в лицах

Марк Аврелий родился в 121-м году. На восемнадцатом году жизни, после усыновления Антонином Пием, по желанию приемного отца переселился в императорский дворец и был назначен квестором. В девятнадцать лет стал консулом, в двадцать четыре года — второй раз консулом, а после смерти Антонина Пия, в сорок лет — императором. Вот как пишет о Марке Аврелии и его правлении тот же историк: «...он так вел себя в течение двадцати трех лет в доме отца (приемного. — Л.О.), что любовь к нему с каждым днем возрастала... Поэтому, когда Антонин Пий почувствовал приближение конца жизни, он призвал своих друзей и префектов, всем им представил Марка как преемника своей власти и утвердил его». (Юлий Капитолии. Жизнеописание Марка Антонина Философа, VII, 2) «К народу он обращался, как это было принято в свободном государстве. Он проявлял исключительный такт во всех случаях, когда нужно было удержать людей от зла либо побудить к добру, богато наградить одних, оправдать — выказав снисходительность — других. Он делал дурных людей хорошими, а хороших — превосходными, спокойно перенося даже насмешки некоторых...» (Там же, XII, 1) «Так он правил, окруженный всеобщей любовью, так что одни называли его братом, другие — отцом, третьи — сыном, как кому позволял возраст. И все любили его, и закончил он свои дни... на шестьдесят первом году жизни. И так ярко проявилась любовь к нему в этот день императорских похорон, что никто не считал нужным горевать о нем, так как все были уверены, что, ниспосланный богами, он возвратился к богам». (Там же, XVIII, 1)

После смерти Марка Аврелия остались его «Записные книжки». Одна из записей указывает на то, что Марк любил своего приемного отца и, став императором, старался во всем следовать его примеру. Он пишет: «Во всем ученик Антонина: это его благое напряжение в том, что предпринимается разумно, эта ровность во всем, праведность, ясность лица, ласковость, нетщеславие... И как он вообще ничего не оставлял, пока не рассмотрит дело вполне хорошо и ясно. И как он сносил тех, кто несправедливо его порицал, не порицая их. Как не спешил никуда и как не слышал клевет. И какой старательный был наблюдатель нравов и людских дел, а не хулитель их. На любой звук не косился. Не подозрительный, не выдумщик. И сколь немногим довольствовался, будь то жилье, постель, одежда, еда или прислуга. И как трудолюбив, как вынослив... Эта прочность и неизменность в дружбе и терпимость к тем, кто открыто выступал против его решений, и радость, если кто укажет лучшее. И как был благочестив без суеверия. Встретить бы тебе свой последний час с такой же, как у него, чистой совестью». (Марк Аврелий Антонин. Размышления, VI, 30)