Римская история в лицах

«Все выступают, увенчанные венками, впереди идут трубачи и движутся повозки с добычей, проносят башни и изображения взятых городов, картины, изображающие военные события, затем золото и серебро — нечеканенное и в монетах — и если есть, то и другие подобные же ценности, и все венки, которыми наградили полководца или доблесть, или города, или союзники, или подчиненные ему войска. Затем шли белые быки, а за быками были слоны и все вожди и самих карфагенян и номадов, которые были взяты в плен. Впереди самого полководца шли ликторы, одетые в пурпурные туники, и хор кифаристов и играющих на свирелях, подобно тирренской процессии, подпоясанные и с золотыми венками на голове; подобным образом выступают другие в строю с пением и приплясыванием... Один из них, в пурпурной до пят одежде, в золотых ожерельях и браслетах, делает различные жесты, вызывая смех, как бы насмехаясь над неприятелями. За ним множество носителей благовоний, а за благовониями — сам полководец на колеснице, пестро расписанной, в венке из золота и драгоценных камней, одетый, по отеческому обычаю, в пурпурную тогу с вотканными в нее золотыми звездами, несет скипетр из слоновой кости и лавровую ветвь, которую римляне всегда считают символом победы. С ним всходят на колесницу мальчики и девушки, а на свободных конях с обеих сторон едут юноши, его родственники. За ним следуют все те, которые во время войны были у него писцами, служителями, оруженосцами. И после них войско по алам и когортам, все увенчанное и несущее лавровые ветви; лучшие же воины несут и знаки отличия. Из начальников одних они восхваляют, других осмеивают, а иных порицают, ибо триумф не знает запрета, и все вправе говорить, что только хотят. Прибыв на Капитолий, Сципион распустил процессию, а на угощение он по обычаю пригласил друзей в храм». (Аппиан. Римская История. VIII, 9)

Теперь, уважаемый читатель, я должен пояснить свои ближайшие намерения. Эта книга не случайно названа «Историей Рима в лицах». Я стараюсь неотступно следить за общим ходом исторических событий, но мне важно по возможности полно и без досадных пауз рассказать о судьбе наиболее ярких личностей римской истории. В конце концов, именно взгляды и поступки конкретных исторических лиц мы, порой того не замечая сами, как бы примериваем на себя — сопоставляем со своими взглядами и поступками. И в этом, может быть, один из наиболее интересных и привлекательных аспектов знакомства с Историей.

Для наиболее успешного выполнения поставленной таким образом задачи мне придется изредка отказываться от последовательного изложения событий, забегая вперед, чтобы закончить биографию очередного центрального персонажа, а затем возвращаться назад и связывать разорванную было нить повествования. Жизнь человеческая, увы, коротка, и нам не случится уйти далеко от места разрыва. Так что взаимосвязь событий, я надеюсь, утрачиваться не будет.

Вот и сейчас я должен сделать скачок всего в пять лет, чтобы продолжить и завершить рассказ о победителе Ганнибала. Правда, эти годы в истории Римской республики были отмечены немаловажным событием — началась и закончилась война с македонским царем Филиппом. Но в многоактной драме завоевания Римом Восточного Средиземноморья она была лишь первым действием. Сципион в нем занят не был, и я позволю себе перейти сразу ко второму акту этой драмы, где он снова появляется на авансцене. В 296-м году сирийский царь Антиох III, именовавший себя Великим, переправился с войском через Геллеспонт (Дарданеллы) и начал захватывать один за другим города во Фракии (нынешняя Болгария), приближаясь к Греции. Этому предшествовали следующие события. Шестой царь династии Селевкидов — потомков того Селевка, который унаследовал азиатские владения Александра Великого, — Антиох сильно расширил свои владения, подчинив себе обширные области нынешних Ирана, Сирии, Израиля, Ливана и юга Турции. На азиатском побережье Средиземного моря он захватил многие города, еще в глубокой древности основанные и заселенные греками. По наследству от Александра часть этих территорий находилась под управлением Филиппа Македонского, который не мог их защитить, так как воевал с Римом, другая часть принадлежала Египту, где в то время царствовал малолетний Птолемей Эпифан.

Занятый войной с Филиппом, Рим тоже не пытался воспрепятствовать экспансии Антиоха в далекой Азии, хотя и был этим серьезно обеспокоен. Во-первых, потому, что владения Филиппа Македонского, в случае победы над ним, должны были оказаться в орбите римских интересов. Во-вторых, потому, что послы Птолемея, которому римляне обещали союз и покровительство, просили защиты от Антиоха, чьи вожделения уже направлялись на само египетское царство; наконец, потому, что римляне в войне с Македонией выступали в качестве защитников свободы Греции, и эта взятая ими на себя миссия, по логике вещей, должна была распространяться и на малоазиатских греков.