Римская рулетка

Помещение, где он оказался, напоминало фуршетный зал для карликов. На очень низких, не выше пяти сантиметров от пола, мраморных досках аккуратно были расставлены блюда с разного рода пищей. Незваный гость сгреб ладонью наугад несколько ломтиков с ближайшего блюда, почувствовал фруктовый сок, текущий по подбородку, укололся вареной креветкой и попытался сесть на один из таких же низких диванчиков, напоминающих кушетку психоаналитика с подпиленными ножками. Ничего не вышло – колени оказались выше головы, и Хромин подумал, что без освещения на этом банкете делать нечего. Словно в ответ на его мысли, где-то в глубине дома зазвучали голоса и замелькали отблески света.

Поспешно вытирая подбородок, Дмитрий отступил за ближайшую колонну. И вовремя! Два молчаливых раба (один хромал) внесли в зал и, ловко лавируя между расставленной на полу снедью, укрепили на стенах смоляные факелы, а следом неспешной походкой вошли еще трое персон. Впереди понуро плелся, сняв внушительный шлем и держа его в руке, словно пожарник в церкви, мужик лет тридцати, унылый вид которого усугублялся шрамом через всю щеку. Следом твердыми шагами вошла тоненькая брюнетка, прямо с порога она начала разматывать на шее шарф, стряхивать с плеч плащ и только что не сняла через голову тунику. Всю сбрасываемую ею одежду почтительно подхватывал рослый негр лиловатого оттенка кожи. Последним вошел и, не привлекая к себе внимания, прислонился к дверному косяку человек, скрывающий свое лицо плащом.

– Ты – беззубый пес, Пессимий! – четкими звонким голосом произнесла девица, как только рабы вышли. Она взяла унылого мужика за плечи и одним сильным движением развернула лицом к себе. – Тебе бы только беззащитных варваров в яму со львами кидать. Простого дела выполнить не можешь, найти одного-единственного философа. Ты – ленивый осел!

С этими словами она влепила ему пощечину, сильно смахивающую на зуботычину. Истеричные дамочки всегда стараются расставить пальцы пошире (авось и ногтями прихвачу) и нанести удар в центр щеки (авось и глаз задену). Женщины, уверенные в себе, бьют в челюсть.

Иссеченный в боях центурион отступил на два шага, едва не опрокинув блюдо с маринованными фигами, и, достав из кармана небольшой кисет с морскими камушками, для уверенности бросил парочку за щеку. Загудел обиженно:

– Прости меня, Пульхерия, но есть вещи выше сил честного и смелого воина, – и, отступив еще на шаг, вскричал: – Только не по яйцам, Феминистия, не по яйцам!

И в этот момент Дмитрий Васильевич Хромин решительным шагом выступил из-за колонны, выставив перед собой, словно фэбээровский жетон, руку с блестящим на вытянутом пальце сапфировым перстнем, и произнес со всей возможной внушительностью:

Нужно ли гнев обращать
На нерадивого парня,
Если вы ждали меня?
Вот я! Огромный привет!
Если у вас есть вопрос,
Слушаю вас со вниманьем,
Только давайте пожрем,
Сил никаких больше нет!

Глава 4 АВ OVO USQUE AD MALA [17]

Скакуны были прекрасны. Пурилис понял это, еще только заглянув в дыру с крыши. К оракулу не ходи, им с Моргулисом подфартило по полной, и не важно, с какой стати Фортуна решила облагодетельствовать двух конокрадов, проходивших мимо невзрачного сарая, послав им весточку приглушенным ржанием. Или сделали свое дело пространные и дважды в день исполняемые в ближайшей священной Дубраве молитвы набожного Пурилиса, или Фортуна решила, что вела себя по отношению к Моргулису слишком строго, позволив оному спустить пять ставок подряд на петушиных боях.

Пока Моргулис разгребал солому, расширяя дыру в крыше сарая, Пурилис любовался утопающими во мраке, словно Афродита в пене морской, белыми лошадьми. Но вот отверстие стало достаточным для беспрепятственного спуска внутрь, и, подстрахованный веревкой, Пурилис привычно спустился в душный, насыщенный запахами разноименного домашнего скота хлев.

Привычно выступил пот и потек меж лопатками а Пурилис уже ловко обвязывал заговоренными бродячим эфиопом шнурками лошадиные морды, чтоб добыча не выдала похитителя случайным ржаньем. На долю Моргулиса выпал более приземленный труд; обвязать дерюжными тряпками копыта лошадок опять же во избежание лишнего шума. В непроглядном мраке парочка работала быстро, слаженно и абсолютно бесшумно, держа ушки на макушке и чутко прислушиваясь к невинным всхрапам и бульканьям в брюхе любой другой поселенной в сарае животины, и ежели бы существовал некий норматив по данным упражнениям, он бы оказался побит двукратно.