Римская рулетка

Внутринний бросился с трибуны в толпу, будто пловец в бурное море, сложив руки над головой. Телохранители метнулись следом, и какое-то время Саня с Феодором наблюдали, как три человека в блестящих латах расталкивают празднично одетых горожан со своего пути, отшвыривают тех, кто лезет с объятьями, и замахиваются мечами на братающихся. Но вот один телохранитель скрылся в толпе, и она сомкнулась над ним, вот другого подняли десяток рук, покрутили медленно над головами, не спеша переломили и втянули в чрево толпы.

Советник по безопасности все бежал, прокладывая путь ножнами, продолжал бежать, даже почувствовав, что ступает по воздуху, летит, потом парит, как кленовый лист над вытянутыми руками, которые без всякого труда, легким движением пальцев придают направление его телу, словно брошенной без руля и весел лодчонке. Вот его, как триумфатора, несут по узкой улице, вот его кидают от края до края широкого проспекта. Вот ему даже начали петь славу:

– Если враг поседел, виноват Внутринний Делл! Если вор похудел, это сделал Славный Делл! Раз-два-три, Внутринния лови!

И с нарастающей скоростью он пролетает под объявлением о скидках в казино «Олимпус», вопреки законам природы мчится вверх по лестнице, его передают те, кто медленно, шаг за шагом, запрудив вестибюль и опрокинув клепсидру, пытаются войти в игровой зал. Вошли – а здесь не продохнуть, все три рулетки крутятся одновременно и беспрерывно, их вращают, просто забавы ради, десятки рук. Вот на одну из них и падает почти бесчувственное тело силового министра покойного диктатора Луллы, и некоторое время вращается к вящему восторгу всех присутствующих. Но потом толпа расступается, как расступилась она полчаса назад перед самим Внутриннием, и рослый варвар с наголо бритой головой и круглой бородой, в белоснежной домотканой рубахе щерится в зловеще приветливой усмешке.

В одной руке у варвара фляга с изображением лося, в другой – короткий, но тяжелый меч. Запрокинув голову и двигая кадыком, он выливает коньяк в свое горло и, высоко занеся над головой меч, пригвождает советника по безопасности к барабану рулетки, разом застопорив его:

– Горе побежденным!

Глава 13 SUMMA SUMMARUM [36]

Город горел. Праздник вышел из-под контроля практически по всему периметру, а легионеры исчезли даже раньше, возможно потому, что многие рассчитывали попасть в казино под видом блюстителей порядка. Рыночные торговцы в погромах, как правило, не участвовали, разве что, когда из горящей виллы выбегал толстяк повар или доходяга управляющий, развлекались, кидая в него недожеванным латуком и посылая искать пятый угол. Зато спровоцированные белашовцами крестьяне старались вовсю. Пожилых матрон они вывешивали на балюстрадах вторых этажей, как белье для просушки, а с молодыми и вовсе не церемонились. Какие-то люди отбивались на задних дворах – псари, доезжачие и конюхи, не пошедшие на праздник. В них кидали бутыли с оливковым маслом и сразу вослед – факелы.

Мало кто из почтенных римлян уловил момент, когда кончилось веселье. Вот Цертелий только что плясал вокруг изваянной на сэкономленные от акведука деньги и материалы колонны имени дальновидности Луллы. Поверхность ее украшали глубокомысленные изречения, а высота соответствовала масштабности замысла. Кругом водили хоровод друзья архитектора, головы их украшали венки из хмеля, а в руках раскачивались гипсовые статуэтки – эскизы и наброски к циклопическим сооружениям, которыми гений от архитектуры намерен заполонить империю.

Еще мгновение, и все это полетело на землю, а сам Цертелий заползал на четвереньках, пытаясь найти отломанную руку Венеры или хотя бы рог единорога, изваянного из сиреневого мрамора. Но рог ему не отдали, какие-то сволочи начали перебрасываться рогом над головой ваятеля, затеяв игру в Canis familiaris [37]. Потом раздался крик:

– Да чего вы с ним валандаетесь? – и кусок сиреневого мрамора опустился на затылок крупного деятеля античной архитектуры, и тот упал навзничь, успев, однако, заметить, как человек двадцать вполне приличных молодых людей, кряхтя от натуги, опрокидывают триумфальную колонну как раз с таким расчетом, чтобы под ней оказался автор.

Эмигрант, военнопленный, репатриант и Юпитер его знает, кто еще, ученый-энциклопедист Фагорий не пошел на праздник, увлеченный работой. Его захватила идея, высказанная накануне Луллой. Сама по себе она отдавала манией преследования – с какой еще стати следовало считать владельца игорного дома, тамошнего же кассира, видного общественного деятеля и взбунтовавшегося гладиатора пришельцами из других миров? Однако сопутствующая идея множественности обитаемых планет пришлась Фагорию настолько по вкусу, что он решил тут же до обеда разобраться в вопросе досконально и исчерпывающе, путем строгих умозрительных заключений выяснив, есть ли жизнь на Марсе.