Римская рулетка

Он вновь сунул красную книжечку под нос Хромину. Тот повел глазами и слабо простонал что-то утвердительное.

– Нас, Дмитрий Васильевич, интересует казино «Олимпик», которое можно закрыть не только за санитарные нарушения, уверяю вас. Поэтому я пришел прямо к вам, неофициально. Если вы согласны говорить со мной – хорошо. Если нет – что же, я звоню коллегам из УБЭП.

Хромин кивнул, желтые волосы лезли ему на глаза, он убрал их, пригладил пальцами.

– А… Деньги…

Теменев не ожидал, что главный вопрос будет задан прямо сейчас. Пришлось импровизировать.

– Деньги можете оставить при себе. Но прятать я вам их не советовал бы. Коллеги могут появиться, – он демонстративно поглядел на часы, – в самое неподходящее время. Впрочем, это уже ваше дело.

Оба умолкли. Оба напряженно размышляли.

– А… Может быть…

– Давайте решим сразу, – перебил Андрей, – мы сотрудничаем с вами? – дождался кивка. – Ну, если так, то, в принципе, я могу оформить изъятие вещдока без упоминания вашей фамилии. Но учтите, прикрывать вас мы не намерены.

На любом следовательском курсе вам расскажут, обучая ведению допросов, о могущественной силе бессмысленных фраз. Хромин вдумался в смысл, не смог понять, не осмелился переспросить и полез в карман. И вот тут Андрей Теменев допустил роковую ошибку. Он дружески улыбнулся и многозначительным тоном добавил:

– Нехорошо заставлять волноваться дочку вице-мэра…

Хотел таким образом дать понять: мы знаем куда больше, чем говорим. Хотел намекнуть: мы не враги, мы просто вытаскиваем вас из щекотливого положения. Поэтому сам не сразу въехал, отчего рука чиновника замерла за пазухой, а глаза глянули исподлобья.

Хромин ничего не достал из внутреннего кармана. Он потянулся к телефону. К обычному телефону, стоящему, за неимением в кухне стола, прямо на метлахской плитке под ногами – пока шел ремонт, по аппарату звонили строители. Завтра его уберут и заменят агрегатом с факсом и дюжиной мобильных трубок.

– Вы куда звоните, Дмитрий Васильевич? – спокойно осведомился Андрей, чувствуя горячую струйку пота, потекшую от шеи вниз, по позвоночнику. – Не нужно никуда звонить, Дмитрий Васильевич.

Хромин набрал самый простой номер. Две цифры.

Теменев вспомнил. Два месяца назад покушение на вице-мэра. Бензиновые разборки. Угрожали дочери.

«Урод недоделанный!» – обозвал себя мысленно Андрей.

– Алло, – дрожащим голосом произнес Хромин. – Ко мне только что пришел человек, называющий себя…

Андрей Теменев наклонился и резким движением рванул аппарат в сторону. Оборвались оба шнура: к розетке и к трубке в руках Хромина. В тот же момент Дмитрий Васильевич Хромин трубку отшвырнул и, высоко, по-бабьи, взвизгнув, метнулся прочь из кухни в холл, к незакрытой входной двери.

* * *

Святослав Васильевич Хромин сидел на кухонной табуретке, обхватив голову ладонями и закрыв уши. При этом голова его почти касалась лбом колен, борода щекотала лицо и руки, и вообще весь вид бывалого идеалиста заставлял усомниться в главенстве духовного величия над материальной непрухой. Стоило отодвинуть ладони от ушей, как из комнаты доносился голос Анатолия Белостока, по паспорту – Анатолия Беляша, а в пределах данной квартиры – Магистра Белого.

– И смешается кровь отроковицы невинной из племени, враждебного расе арийской! – торжественно и нараспев повторяли за Магистром несколько надтреснутых молодых голосов. Затем слышалось чоканье, как будто в соседней комнате поминали кого-то или справляли свадьбу.

Святослав Хромин притянул к себе стоящий прямо на грязном линолеуме телефон, поднял трубку и набрал простой номер из двух цифр. На второй Святослав задумался, не дал диску повернуться и нажал на рычаг аппарата.

«Что я им скажу? Что у меня в квартире завелась тоталитарная секта? Как тараканы, что ли, сами?»

С Анатолием Белостоком Хромин познакомился, как это ни смешно звучит, в парикмахерской. Не так просто, как кажется, подстричь бороду, если это не мальчишеский кустик, а настоящая православная борода. В непрекращающихся духовных исканиях между Бердяевым и Булгаковым Святослав как-то обнаружил парикмахерскую недалеко от Лавры, где на его глазах какой-то шустрый еврей равнял бороды жизнерадостным священникам, а в прейскуранте черным по белому значилось: «Бритье и стрижка бород и усов». Очередь оказалась совсем невелика, вернее, ее составлял один-единственный детина, пожалуй, ровесник Хромина, но не в пример внушительнее, хотя скорее материально, нежели духовно. Пятнистый, защитного цвета комбинезон на детине был застегнут наглухо, высоченные, похожие на сапоги черные ботинки и густая, нуждающаяся в очередной стрижке борода странно смотрелись при совершенно голом черепе.

– Садись, папаша! – дружелюбно рявкнул лысый. – За мной будешь! – и поглядел испытующе, словно Хромин должен был его узнать и, как минимум, попросить автограф.

Хромин сел в продавленное креслице.

– Сам, что ли, из попов? – осведомился человек в комбинезоне. – Белосток! Бу знакомы!

– Хромин. Историк, – коротко, не зная, как себя держать, пояснил Святослав.

– Историк? – восхитился Белосток. – Это, что ли, из этих?…