Римская сага. Город соблазнов

– Честно?.. Я хочу бросить службу и купить землю. Поэтому мне надо золото.

– Ты шутишь?

– Послушай, мы сможем с тобой хорошо жить, не думая о будущем. Поверь. Это не просто амулет!

– Кому нужен кусок деревяшки?

– Плевать, кому! Главное, что за неё готовы заплатить.

– И какой глупец готов заплатить за неё столько золота? Кстати, сколько тебе обещали? – последнюю фразу сомневающийся голос произнёс уже не так небрежно.

– Очень много. На двоих хватит, поверь.

– Это не ответ, – в темноте раздался усталый вздох. – Ты просишь меня помочь, но это опасно. Мы рискуем своим положением в Риме и даже жизнью, и ты не хочешь сказать мне ради чего?

– Ты что? Чем ты рискуешь? Отдать медальон, получить золото, и всё!

– …сколько?

– Десять талантов золота56, – прозвучало еле слышно в ответ. На какое-то время воцарилась тишина, и только тихие шорохи за стеной лагеря напоминали о существовании ночной жизни.

– Десять талантов золота? – медленно повторил молодой голос.

– Да, десять талантов.

– Это же… очень много. Не может быть…

– Да, да, много! Ну, что? Согласен? – прозвучал уверенный вопрос.

– Не верю. Бахус напоил тебя неразбавленным вином. Ты, наверное, пьян. Десять талантов – это очень много!

– Но это так, поверь мне. Всё, что говорил Клод, оказалось неправдой. Этруски спрятали золото у жрецов, а не у варваров. А жрецы умерли. Все, все семь человек. И золота у них после смерти не нашли. И никто не знает, куда они его спрятали. Так что этот медальон никому не нужен, кроме этого главаря. Он верит, что сможет пойти туда и найти золото сам. Понимаешь?

– Нет, не понимаю. Как он попадёт в Этрурию? Но даже, если доберётся, зачем же ему тогда этот медальон? Он, что, глупее тебя? Почему ты сам не можешь взять медальон и найти это золото?

– Потому что его нет! А варвар верит, что есть! Он думает, что медальон обладает силой и поможет ему найти золото этрусков. Вот и всё. Пусть берёт его и идёт себе искать своё золото! А нам отдаст десять талантов. Согласен?

– Глупость какая! – молодой голос затих, и какое-то время длилась пауза. – И ты собираешься отдать ему медальон? – наконец, с интересом спросил он.

– Нет. Я делал второй. Такой же. На всякий случай. Вот, у меня на груди. Посмотри. Отдадим его, возьмём золото и вернёмся назад.

– А если он не отдаст золото?

– Тогда нам не повезёт. Но он дал мне две золотых монеты. Вот, держи одну! Потом посмотришь. Я никогда таких не видел. Он сказал, что заплатит ими. Так что можно попробовать.

– Похоже на золото. Мягкое. Хм-м. Как-то всё просто очень. Но… хорошо, я согласен, – после некоторого раздумья ответил молодой голос.

– Хвала Юпитеру! Ты разумный человек. Иди! Я сейчас тебя догоню. Жди меня в палатке. Выехать надо будет рано утром.

Когда первая тень отделилась от деревянной стены и исчезла в проходе между палатками, вторая остановилась у столба для привязи. Это был Теренций Юлиан. Он поднял голову к небу и вознёс хвалу богам. Да, он не сказал своему собеседнику, что вторым условием было привезти человека со знаком на плече. Но Лаций и сам ехал туда. Правда, Теренций на всякий случай сделал себе на плече такой же знак, как у него. Вдруг с трибуном что-то приключится в дороге или он опоздает…

На чёрном небосклоне промелькнули несколько светлых линий. Эти звёзды явно посылали ему боги. Это был знак, что настало время подумать о возвращении домой, в Рим, в тёплые термы57 с горячей водой и паром, к спокойной жизни, вечерним обедам и развлечениям в Суббурском квартале.

Глава 20

Солнце едва поднялось из-за горизонта, а восьмёрка Варгонта с Лацием уже стояли у ворот лагеря. Цезарь приказал выделить им ещё двух лошадей из обоза, хотя обычно пехотинцы передвигались пешком рядом с лошадью старшего легионера и такой роскоши им не полагалось. Но для посланника Красса было сделано исключение. Некоторые воины в его восьмёрке умели ездить верхом, и только Варгонт осторожно относился к этим животным, говоря, что не любит слишком высоко отрываться от земли. В детстве отец посадил его на молодого жеребца, и маленький Варгонт, естественно, упал, сильно ударившись о землю. С тех пор он не любил отрываться от земли выше, чем мог подпрыгнуть сам, что тоже выглядело смешно, так как его приземистая, широкоплечая фигура больше напоминала в этот момент оторвавшуюся от горы глыбу, чем прыгающего человека.

Караульные стояли у ворот с серыми, как придорожная пыль лицами. Они безразлично открыли ворота, ещё двое подошли к краю стены, чтобы посмотреть им вслед. Короткие приветствия, два-три приказа, одно слово прощания – и всё, лагерь остался позади. Через некоторое время их невыспавшиеся лица на стене растаяли в утреннем тумане, и теперь Лация и легионеров сопровождал только лёгкий прохладный воздух с каплями утренней росы на траве.

В то же время от противоположных ворот этого же лагеря отъехали два человека в накидках и шлемах простых всадников. И даже сандалии у них на ногах были из грубой свиной кожи, как у простых гастатов. Они быстро поскакали в сторону видневшегося вдалеке леса. Было видно, что дорогу они знали хорошо.