Римская сага. Том II. Битва под каррами

– Они уехали, – раздался вдруг чей-то тонкий голос. Он резко повернул голову и увидел большие чёрные глаза, смотрящие на него из-под накинутой на голову ткани, широкие брови и тонкий нос с горбинкой. Особенно ему запомнились трепещущие от страха тонкие ноздри её красивого носа. У этой девочки было необычное лицо, и она явно отличалась от остальных своей внешностью. – Они уехали, – повторила она. Лаций оглянулся и увидел удалявшиеся фигуры всадников. Улыбка невольно тронула его губы, и он ответил:

– Ты – хорошая девушка. Как тебя зовут?

– Эриния.

– Хорошо, Эриния, поехали. Там твой отец ждёт.

Увидев своих дочерей, несчастный Аарон расплакался, как ребёнок. Старое лицо, как высохший финик, вытянулось вниз, и по изборождённым морщинами щекам потекли крупные слёзы. Он долго всех обнимал и целовал в лоб. Мать вела себя более сдержанно, но, обняв детей после отца, уже никуда от себя не отпускала, и они жались к ней, как маленькие гусята к гусыне.

– Я не забуду тебя, благородный человек! – сквозь слёзы произнёс отец. – И дочь моя не забудет.

Лаций не стал ждать, пока чувства отца успокоятся и, пожелав удачи, направил своего коня в сторону городских ворот. Какое-то время он ещё слышал обрывочные слова благодарности, которые тот с трудом выговаривал, стараясь облагодетельствовать всех будущих детей и потомков своего спасителя, но потом и они смолкли.

Вечером надо было пойти и отдать деньги Лабиену, но он попросил сделать это Варгонта, который согласился с огромной радостью. Однако через какое-то время тот вернулся, сказав, что храбрый легат, увидев его, спрятался в свою палатку, и ему пришлось разговаривать с его брадобреем, который, не в пример своему хозяину, оказался более вежлив и спокоен. Хотя, по правде говоря, он давно уже засматривался на Варгонта, но раньше у него просто не было повода поговорить о более близких отношениях. Не получилось и на этот раз. Варгонт быстро объяснил смазливому властелину острого ножа и скользкого масла, что тот скорее договорится о нежных отношениях с лошадью своего хозяина, чем с ним. После этого субтильный слуга перестал приставать к нему с глупыми просьбами и выслушал сообщение для легата Лабиена. Варгонт схитрил и не стал передавать деньги через брадобрея. Он попросил того передать Лабиену, что если он хочет получить свои монеты, то может в любое время подойти к легату Лацию и взять их сам. Там же Варгонт заметил хмурого центуриона Геренния, который почему-то даже не поприветствовал его, хотя у них были хорошие отношения.

– Ты заставил меня нарушить слово. Я же обещал… – нахмурился Лаций.

– Ты ничего не нарушал! – перебил его Варгонт. – Ты же не отказался заплатить? Нет! Захочет взять, сам придёт. Ты же не против? Но, если честно, я уже всё узнал. Ничего он Публию не платил и просто решил тебя обмануть.

– Ну, ты и хитрец! – покачал Лаций головой, чувствуя, что благодарен другу за то, что тот спас его честь и деньги. В том, что Лабиен не придёт за ними, Лаций теперь был уверен. Этот легат был дерзким только когда чувствовал за спиной силу или покровительство. Но он никогда не решался выяснять отношения один на один.

Вскоре Лаций забыл об этой встрече, но богини Парки, вьющие нить его судьбы, завязали в этом месте узелок, чтобы через какое-то время снова свести его с высокомерным легатом и его другом центурионом.

Глава 3

Через месяц в этих местах начинались песчаные бури, поэтому войскам надо было возвращаться на север, в Антиохию. Но Марк Красс не спешил. Он хотел показать своему сыну несколько храмов в Иерусалиме, где, по его сведениям, статуи богов были сделаны из чистого золота и щедро украшены драгоценными камнями. Лаций насчитал пять больших храмов. Легионерам пришлось строить большие повозки, чтобы вывезти тяжёлые скульптуры богов. Гастаты Варгонта и ветераны Мария сопровождали их потом в портовые города, где грузили на корабли и отправляли в Рим.

В последнем храме Афродиты произошло страшное происшествие, которое легионеры, ставшие его невольными свидетелями, потом не раз пересказывали остальным воинам в большом лагере.

Красс показывал своему сыну одну за одной огромные статуи Зевса, Геры, Аполлона, Венеры и ещё десятка греческих богов. Все они были сделаны из чистого золота. Глядя на них, глаза консула светились от алчности и удовольствия, и он, подходя к ним, ласково проводил рукой по тёплой поверхности жёлтого металла, повторяя:

– Смотри, Публий, такие даже Тит Помпоний Аттик в Греции не видел! Интересно, сколько здесь талантов золота? Тысячи… Много тысяч…