Римская сага. Том V. За великой стеной

– Вот беда! – вздохнул Лукро. – Боги разгневались на нас… Всесильный Марс, убей меня своей молнией здесь, – взмолился он, подняв глаза вверх. Лаций повернул голову в его сторону и уже хотел прервать друга, но в этот момент что-то тихо шлёпнулось тому прямо на голову и Лукро замолчал, поражённый таким знаком свыше. Прямо на лбу у него растекалось серо-чёрное пятно. Лаций поднял глаза вверх. За толстым бревном крыши виднелось небольшое гнездо птиц. – Благодарю тебя, Марс! – вытирая голову, с искренней благодарностью произнёс Лукро.

– Это знак! – согласился Лаций. – Жди! Теперь что-то будет.

Но время шло, Павел с Зеноном пели уже третью песню, а наложницы по-прежнему продолжали рассматривать римлян: евнухи по их команде поворачивали тех, кто им нравился, подводили ближе или заставляли приседать по несколько раз. Дойдя до конца, женщины вдруг решили вернуться обратно. Они показали на него, и Лаций понял, что сейчас эта толпа направится в его сторону. Сердце забилось быстрее, на лбу появилась испарина, а в коленях почувствовалась дрожь. Интуиция подсказывала, что это неспроста.

– Этот? – спросил старший евнух у наложниц, когда они приблизились к Лацию.

– Ши, та, – послышалось из-за вееров.

– Когда ты был с женщиной? – лицо со сливами под глазами обращалось прямо к нему.

– Он понимает тебя? – спросила одна из женщин.

– Да, – подтвердил старший евнух, чем вызвал бурный восторг у обеих наложниц. – Ну, когда? – снова спросил он.

– Месяц назад, – ответил Лаций, и за веерами снова раздался радостный щебет.

– Каждый день? – прозвучал следующий вопрос. Сердце Лация забилось ещё чаще. Если он нужен им только для этого, то надежда остаётся, остаётся… Потом можно будет найти выход, лишь бы не попасть в руки к скопцам!

– Каждый день, – подтвердил он. Женщины о чём стали переговариваться. Все вокруг терпеливо ждали их. Наконец, они снова что-то спросили у старшего евнуха. Тот повернулся к Лацию.

– Покажи, что ты можешь! Эй, приведите женщину! – крикнул он своим слугам. Но это было непростым делом, потому что женщин вокруг не было. Лаций заметил, что в тех городах, которые они проходили, на улицах действительно не было видно женщин. Везде были только мужчины. Даже в этом большом городе они не видели их ни у реки, ни у стен, ни у домов вокруг, как будто это был мужской город. Однако слуги куда-то побежали, и ему стало понятно, что сейчас ему придётся изобразить из себя любвеобильного самца, чтобы понравиться наложницам императора.

– Я могу показать этим женщинам другую вещь. Я умею делать хорошие вещи, – попытался правильно произнести он, надеясь привлечь их внимание. Его уловка удалась.

– Какие вещи? – недовольно передал вопрос наложниц старший евнух.

– Мне нужна корзина с фруктами, – попросил Лаций. Увидев кивок господина, слуги сразу же принесли корзину. – Павел, история про персик, – быстро шепнул он через плечо и крикнул музыкантам: – Таожи! – те закивали головам и, схватив инструменты, заиграли медленную, еле слышную мелодию. Слепой певец начал проникновенно излагать короткий рассказ о девушке, которую бог хотел сделать своей возлюбленной, но она не захотела быть его и попросила главного бога спасти её. И тогда главный бог превратил её в персиковое дерево, плоды которого напоминали бы людям о её юности и красоте.

Лаций краем глаза видел, что вдали появились несколько слуг старшего евнуха, за которыми семенила маленькая фигурка в сером халате. Значит, они нашли женщину, и теперь уже слушать истории Пала Домициана никто не будет. Все так внимательно слушали рассказ слепого певца, что никто не обратил внимания на приближение со стороны дворца нескольких всадников.

Глава 7

– На колени! На колени! На колени! – раздался вдруг громкий крик какого-то всадника. Лаций не видел, откуда тот появился. – Сын неба идёт! Всем на колени! – продолжал кричать он. За дальней стеной сарая раздался стук копыт. Лошадей было не меньше трёх. Грозные слова ещё эхом звучали под крышей навеса, а слуги уже упали на колени. Такого римляне ещё не видели: все евнухи, слуги, стражники и музыканты замерли, упёршись лбом в землю. И даже две наложницы упали ниц, успев подложить под лоб свои широкие веера. Лаций махнул рукой товарищам и первым последовал примеру окружающих. Римляне тоже поспешили стать на четвереньки. Через какое-то время снова послышался стук копыт, и со всех сторон послышалось одни и те же возгласы:

– Десять тысяч лет жизни! Десять тысяч лет жизни! Десять тысяч лет жизни!

Краем глаза Лаций видел, как вместе со словами из-под буквально вросших в землю лбов вырываются маленькие облака пыли, медленно оседающие на ушах и шапочках слуг и придворных. Он прислушался к своему сердцу. Но оно билось ровно и медленно, как будто вообще ничего не происходило. Волнение, вызванное появлением двух наложниц, полностью исчезло. Скосив глаза в другую сторону, он увидел голые спины своих товарищей. Рядом виднелись тела музыкантов, которые просто распластались ниц, то ли от ужаса, то ли так требовал обычай.