Римская сага. Том V. За великой стеной

– И ты говорила, что в каждой части красоты важно увидеть себя со стороны. Как мы видим природу, так?

– Ты правильно всё понял. Ведь «внешняя картина порождается сердцем».

– Э-э… я не совсем уловил последние слова, но неважно! Ты знаешь, я так часто путаю твой голос с голосом моего слепого друга. Иногда он подражает тебе и становится частью тебя.

– Да? Возможно, его душа начинает ощущать гармонию…

– А могла бы ты попросить евнухов дать ему женский халат и рубашку с длинными рукавами, чтобы посмотреть на себя со стороны?

– Со стороны? – удивлённо переспросила она.

– Да, со стороны. Ты же говоришь, что это интересно и важно уметь видеть себя со стороны. Павел сядет на твоё место, а ты послушаешь, как он поёт твоим голосом. Как ты сказала… внешняя картина, кажется?

– О, да! Мы могли бы даже поменяться песнями. Это так интересно! – наконец, загорелась его идеей Минфэй. Она сразу же позвала свою служанку и отправила её вместе с евнухом за платьем. Лаций внимательно следил за остальными евнухами. Те сидели на своих местах и полусонно кивали головами. Это ещё раз убедило его в том, что эти люди ничего не знали – их тёмные, мешкообразные тени под деревьями продолжали лениво слушать игру музыкального инструмента, постепенно сливаясь с темнотой.

Вместе с халатом служанка принесла два светильника. Их поставили рядом с лавкой. Тени уже начинали растворяться в наступающих сумерках, и на небе появились первые звёзды. Зенон натянул на Павла рубашку и длинный халат, и тот стал похож на Минфэй. Сходство было особенно разительным, когда он сел на лавку и взял в руки многострунный инструмент. Следуя замыслу Лация, Павел начал предлагать ей те песни, которые девушка любила больше всего, и старался повторять её интонации, – грустные или весёлые, – чем постоянно вызывал у неё искренний восторг. Минфэй давно так не радовалась. Было довольно темно, и, хотя луна в эту ночь была яркой, Лаций постоянно оглядывался по сторонам, стараясь увидеть или услышать приближение опасности. Но всё было тихо. Тишина заставляла его нервничать всё больше и больше. Стараясь справиться с ней, Лаций предложил Минфэй подойти к краю каменного ограждения, чтобы лучше видеть звёзды. На самом деле, так он хотел избежать нападения хотя бы с одной стороны, со стороны стены. Смотреть в одном направлении было легче, чем крутить головой во все стороны. Юноша взял слепого певца под локоть и помогал ему идти, как будто это была наложница. Та следовала за ними в двух шагах и уже за ней, зевая и покачиваясь, плелись две служанки и два евнуха. Чуть дальше, отстав на несколько шагов, тихо передвигался Лаций. Он постоянно оглядывался на дремлющих евнухов и чёрные тени деревьев, чувствуя, что напряжение нарастает.

Тихий шорох и еле слышный глухой удар о землю заставили его повернуть голову в ту сторону, откуда донеслись эти звуки. К его ужасу, это было прямо перед Павлом и Зеноном. Минфэй стояла чуть правее, и Зенон специально шёл так, чтобы закрывать её. Лаций увидел, как спрыгнувшая с каменного ограждения фигура поднялась и сделала шаг вперёд. Зенон оказался у него на пути и сразу же получил удар в живот. Застонав, он упал на землю. Всё произошло так быстро, что никто не успел даже понять, почему он упал. Лаций ещё только делал первый шаг в его сторону, проклиная тяжёлый шар, а незнакомец уже стоял перед Павлом Домицианом.

– Же ши сиванг? – спросил слепой певец дрогнувшим голосом, и чёрная тень, вздрогнув, замерла. Незнакомец понял, что перед ним мужчина, не женщина.

– Ты кто? – растерянно спросил он и сразу же получил удар в голову. Это уже был Лаций. Две служанки, наконец, пришли в себя, и их дикие крики разбудили остальных евнухов. Они сразу окружили Минфэй, а через некоторое время появился старший евнух с другими слугами. В руках у них были факелы, и Лаций обратил внимание, что все, кроме старшего евнуха Ши Сяня, выглядели заспанными и заправляли на ходу свои халаты. Присев рядом с Зеноном, Лаций осмотрел рану, но, похоже, удар был несильным и прошёл по коже, не задев внутренностей. Нападавшего сразу же схватили и куда-то унесли. Наложницу в сопровождении служанок и нескольких евнухов тоже отправили в свою комнату. У стены остались только Лаций с Павлом Домицианом и раненый Зенон. Перед ними молчаливо прохаживался старший евнух. Было видно, что он пребывает в нерешительности. Остановившись перед слепым певцом, он вдруг увидел на нём женский халат, и его лицо исказилось в гримасе гнева.

– Мы пели… – проблеял Павел Домициан, но ответа не последовало. В его глазах Ши Сяня промелькнула искра ярости, но он сдержался и отошёл в сторону. Он обо всём догадался.

– Отведите их обратно! – со злостью бросил он своим помощникам и отошёл к каменной ограде. Поднимая железный шар на цепи, Лаций ещё раз оглянулся и увидел, как тот присел и поднял что-то у самого края ограды. Он мог поклясться, что это был нож, который нападавший выронил во время падения! Опустив голову и тяжело перебирая ногами, Лаций направился вслед за Павлом и слугами, которые несли на куске ткани раненого Зенона.