Римская цивилизация

Императорские saltus впоследствии были изъяты из нормальной организации управления, связанной с городскими округами, на которые распадалась провинция: большие вотчины были выделены от городского обложения и от подчинения городским органам, и сами были поставлены на положение особых округов, равных городским, причем вотчинный устав и вотчинная администрация заступали место муниципального строя. Можно предполагать, что и в этом отношении императоры были преемниками магнатов республиканской эпохи и что владения последних были точно так же изъяты из подчинения нормальной администрации провинциальных городских округов.

Каково было экономическое значение больших хозяйств? Можно встретить еще и в новой исторической литературе тот взгляд, что существенным мотивом земельных приобретений и округлений была известного рода аристократическая спесь.

Но ведь владения аристократии далеко не ограничивались одними увеселительными виллами и парками для охоты. Среди них было множество имений с обширным, правильным, часто весьма интенсивным хозяйством.

При сравнении Варрона с Катоном можно заметить важные изменения в смысле развития видов более интенсивного хозяйства. Катон останавливается более всего на устроении оливковых плантаций и виноградников, и они кажутся для его времени сравнительно новыми в Италии формами обработки. Варрон говорит уже с ударением о плодовых садах, один из участников сельскохозяйственных бесед у него восклицает: «Не засажена ли вся Италия в такой мере фруктовыми деревьями, что кажется одним большим садом?»[32]. Затем у Варрона более, чем у Катона, выделено скотоводство, и притом рациональное, основанное на систематическом выращивании кормовых трав. Наконец, Варрон упоминает о новых производствах, которые совсем отсутствуют у Катона. Это выкармливание птицы, дичи, рыбы, в частности птичные дворы, загоны и парки для дичи и рыбные садки. Этот вид сельскохозяйственной промышленности Варрон считает очень доходным. Ясно, что для таких продуктов расширился сбыт, и главным образом явился новый крупный потребитель – столица.

Помимо собственно сельскохозяйственных производств Варрон отмечает еще другие промышленные отрасли, практикуемые в больших имениях. Во-первых, глиняные и кирпичные заводы. Их распространенность подтверждается еще и тем, что в Италии находят старинные кирпичи с разнообразными именными штемпелями. Затем Варрон упоминает большие ткацкие мастерские, в которых работают многочисленные textores. Наконец, немалый доход, по его словам, получают землевладельцы от постоялых дворов, которые они устраивают на больших дорогах.

Все эти виды промышленности требовали увеличенного числа рабочих, и в значительной части рабочих обученных, специалистов; таковы были ткачи и кирпичники, затем охотники и рыболовы на службе в pastiones villaticae. Римский землевладелец эпохи образования империи как раз располагал многочисленной и чрезвычайно дешевой поставкой рабочих рук из завоеванных стран, и таким образом у него имелся сильнейший экономический мотив для захвата возможно более обширных и разнообразных земельных угодий. Вот почему это и есть эпоха наибольшего развития рабовладения и рабского труда. Если не считать цветного рабства в XVIII и XIX вв. в Америке – рабский труд и работорговля никогда не достигали таких размеров, как в Римской империи в течение 200 с чем-нибудь лет от второй половины II в. до Р.Х. и до конца I в. после Р.Х.

Массовое рабство изучаемой эпохи составляет характерное явление римского капитализма. Как ни велики были «городские фамилии» рабов, т. е. дворни, челядинцы, которых ради представительства держали магнаты, но все-таки главную массу в работорговле составляли рабочие, труд которых закупался для плантаций, рудников и заводов. Римское завоевание с его быстрыми успехами и тяжелым военным правом открывало возможность широко пользоваться и физической силой варварских племен, и технической выучкой греческого и азиатского рабочего.

С приходом римлян, с установлением римской администрации и хозяйства, быстро менялась социальная картина в провинции. Малая Азия, передовая страна по своей культуре, работавшая при посредстве свободных людей в индустрии и сельском хозяйстве, наводнилась невольниками, которых привели римские капиталисты. Когда Цицерону нужно было представить римскому народу всю опасность иноземного нашествия на богатую Азию, он назвал, между прочим, в качестве главного богатства римских пользователей громадные фамилии, т. е. фабрики, артели и партии рабов, которых откупщики держали в полевом хозяйстве, во вновь разрабатываемых территориях, в портах и на военной границе. Для римского капитала, по преимуществу денежного, в торговле рабами открывалось самое подходящее поле, операции реализовались как нельзя более быстро. В этом виде торговля наиболее близко подходила к войне и грабежу, довольно долго она питалась систематическим похищением людей, настолько крупным, что на самом этом посредничестве построилось целое разбойничье морское государство в 70-х годах I века.