Римские фантазии (сборник)

Размышляя, как же быть, Паоло оглядел площадь, на которой стоял памятник. Линия круга пересекала ее и вела прямо к старинному собору с высоким куполом. Линии не требуются двери. А как быть ему? Как он пройдет через эту толстую, словно у старинной крепости, стену? Чтобы не отклониться от окружности, нужно забраться на купол. Легко сказать! Без веревки и гвоздей этого не сделает и самый опытный альпинист, самый смелый скалолаз. Нет, тут ничего не выйдет. Придется отступить. Мечта неосуществима. Дороги жизни никогда не бывают такими ровными, четкими и безупречными, как геометрические фигуры.

Паоло еще раз взглянул на героя. Недвижный и суровый, он продолжал указывать с высоты своего пьедестала на какую-то далекую и недостижимую цель. Медленно и печально побрел Паоло домой, невольно следуя причудливым и необъяснимым поворотам привычной дороги.

Третий конец

Размышляя у памятника, как же быть, Паоло вдруг почувствовал, что кто-то тронул его маленькой теплой ручкой.

— Хочу домой! — услышал он детский голосок. Это был маленький мальчик, лет трех. В глазах

у него стояли слезы, и он доверчиво смотрел на Паоло.

— Где ты живешь?

Мальчик показал куда-то в сторону.

— Хочу к маме!

— А где она?

— Там!

Это «там!» он тоже показал весьма неопределенно. Ясно было только одно — ребенок потерялся и не знает дороги домой. Он ухватился за руку Паоло и не отпускал ее.

— Отведи меня к маме!

Паоло хотел было сказать, что не может, что у него есть дела поважнее, но мальчик с такой надеждой посмотрел на него… Ладно, круг подождет… В другой раз…

— Идем! — сказал Паоло. — Идем искать твою маму!

Шляпный дождь над Миланом

Однажды утром — это было в Милане — счетовод Бьянкини шел из банка в свою торговую фирму. День выдался прекрасный. На небе — ни облачка! Оно сверкало чистотой, синевой и в нем к тому же — просто невероятно для ноября — ярко сияло солнце! Счетовод Бьянкини был в отличном расположении духа. Бодро шагая, он весело напевал про себя: «Какой прекрасный день, прекрасный день! В такой чудесный день не улыбнется разве пень, разве пень…» Но вот он случайно взглянул на небо да так и замер на месте, открыв от удивления рот. Какой-то прохожий наткнулся на него и не преминул высказаться по этому поводу:

— Эй вы! Чего ворон считаете? Смотреть надо, куда идете!

— Но я не иду, я стою… Смотрите!

— Куда еще «смотреть»? Мне некогда терять время. Ой что это? Ой! Ай! Эй!

— Вот-вот, видели! И что вы об этом скажете?

— Да ведь это же… шляпы…

И в самом деле с голубого, безоблачного неба на землю вдруг обрушился шляпный дождь. Не просто летела какая-нибудь одна шляпа, которую мог сорвать с чьей-то головы ветер и понести по воздуху. И летели не две шляпы, которые могли просто упасть с подоконника. С неба сыпались, вернее, плавно опускались сотни, тысячи, десятки тысяч шляп! Это были мужские шляпы и дамские шляпки, шляпы с пером, цветами, фуражки, бескозырки, жокейские шапочки, меховые шапки-ушанки, папахи, береты, вязаные шапочки для лыжников…

Рядом со счетоводом Бьянкини и тем синьором, который наткнулся на него, остановилось много других прохожих. Все стояли, задрав головы, и смотрели в небо — и мальчик из булочной, и постовой-регулировщик, что стоял на перекрестке улиц Мандзони и Монтенаполеоне, и водитель трамвая номер восемнадцать, и водитель трамвая номер шестнадцать, и даже водитель первого номера… Вагоновожатые вышли из трамваев и тоже стали смотреть в небо, и пассажиры вышли, и все начали обмениваться впечатлениями.

— Вот так чудеса!

— Неслыханное дело!

— И чего тут удивительного! Наверное, опять рекламируют кулич!

— Но при чем тут кулич?

— Значит, рекламируют сыр!

— Ах, оставьте! У вас на уме только съестное. А шляпы, насколько мне известно, пока еще несъедобны.

— А что, это и в самом деле шляпы?

— Нет, велосипедные звонки! Да неужели вы не видите, что это?

— Похоже, шляпы. Шляпы, которые надевают на головы?

— А вы, интересно, на что надеваете шляпу? На нос, что ли?

Впрочем, дискуссия скоро окончилась. Шляпы приземлялись на тротуары, на дороги, на крыши автомобилей, некоторые залетали в окна трамваев, другие — прямиком в магазины. Люди подбирали их и примеряли.

— Эта велика!

— Примерьте вот эту, синьор Бьянкини!

— Но это же дамская шляпа!

— А вы отнесите ее своей жене.

— Наденете потом на маскарад!

. — Верно! Не пойду же я в контору в дамской шляпке…

— Подайте-ка мне, пожалуйста, вон ту! Она подойдет моей бабушке!

— И сестре моего двоюродного брата тоже!

— Но я первый взял ее!

— Нет, я!

Некоторые подхватывали по три-четыре шляпы — для всей семьи сразу.

И чем больше люди собирали шляп, тем больше их сыпалось с неба. Шляпы покрыли тротуары и проезжую часть улиц, заполнили балконы, засыпали крыши. Шляпы, шляпки, береты, котелки, цилиндры, сомбреро, ковбойские, островерхие, с лентами и без… Счетовод Бьянкини держал в руках уже семнадцать шляп, по все не решался уйти.

— Шляпный дождь ведь не каждый день случается, — рассуждал он. — Надо воспользоваться этим. Можно сделать запас на всю жизнь, тем более что голова моя в размерах не увеличится…