Римские каникулы

– То есть ты хочешь сказать, что на романтическую составляющую я не могу рассчитывать? – усмехнулся Матвей.

Решив, что кажется ему смешной, она ударилась в торопливые объяснения:

– Видишь ли… Я, наверное, покажусь тебе старомодной, этакой кисейной тургеневской барышней… Но для меня это слишком серьезно, понимаешь? Мне нужно время… Чтобы разобраться в своих чувствах и понять…

– Ясно, – спокойно откликнулся он. – Ну что ж… Я все понял. Раз так все серьезно, придется и мне быть серьезным. Ради тебя.

И чуть заметно сжал ее пальцы.

По спине, там, где лежала другая его рука, потекли тягучие теплые волны. Дыхание пресеклось, пол ухнул куда-то вниз, а вернувшись, все равно перестал быть надежной опорой мгновенно ослабевшим ногам. Римма была вынуждена тверже опереться на ладонь Матвея, поневоле возвращая рукопожатие.

Чертово шампанское! Вечно от него в самый неподходящий момент кружится голова… Или это от его слов «ради тебя»?

– Клянусь, буду паинькой. Честное слово. Это будет чисто деловая поездка, – смиренно прошептал Матвей и, пользуясь почти полной темнотой на танцполе, коснулся губами ее волос.

Она не отпрянула. Тогда он, чуть отстранившись и вновь взглянув ей в глаза, поцеловал ее по-настоящему.

Ее словно грозовым разрядом прошило. Шарахнуло от души, без всякого заземления. Мысленно послав к черту опасность быть застуканной, необходимость что-то решать и собственные благие намерения, Римма привстала на цыпочки и с чувством ответила на поцелуй.

А в голове переливчато заливались серебряные колокольчики: Рим! Рим! Она едет в Рим!

Они едут.

Значит, чисто деловая поездка. Значит, паинькой будет… Ну-ну. Интересно, на сколько ее саму хватит…

Глава 5 Увидеть Рим и…

Следующие несколько дней прошли в предотъездном угаре и беспорядочной суете. Римма то рылась в интернете в поисках толковых статей-путеводителей и прогнозов итальянской погоды на следующую неделю, то лихорадочно перебирала свой гардероб. Несмотря на февраль, в Вечном городе было уже довольно тепло, так что пуховик и зимние сапоги там явно не пригодятся, нужно было подобрать что-то более легкое. А еще срочно решить очень важный вопрос: куда пристроить кота. Связываться с гостиницами для животных не хотелось, да и времени на выбор оставалось всего ничего, поэтому Римма, немного поколебавшись, позвонила Ульяне и осторожно завела разговор – не может ли та взять к себе Плаксика буквально на три дня. У подруги, конечно, ремонт, и куча своих дел, но Римма будет страшно признательна, если Уля сможет ее выручить.

Та без проблем согласилась, и вечером в воскресенье, накануне отъезда, Римма доставила на проспект Мира обалдевшего кота вместе с целой сумкой еды, лотком, большим пакетом наполнителя для туалета и блокнотом с инструкциями.

Ремонт и правда был в самом разгаре, и начала его Ульяна почему-то со своей спальни, хотя та совершенно не пострадала от потопа. Отправив Вику на время к своим родителям, она перебралась в ее разгромленную комнату, куда и принесли кота. Почуявший неладное Плаксик сидел, забившись вглубь переноски, и ни в какую не хотел вылезать. Не помогли ни призывные «кис-кис-кис», ни миска с кусками отварной куриной печенки, ни любимая игрушка, предусмотрительно захваченная Риммой с собой.

– Ну, не хочет, так и не надо! Пусть там и сидит все три дня, – беспечно махнула рукой Уля, которой быстро надоело возиться с перепуганным котом.

– Как ты можешь! – возмутилась Римма. – Мы обязательно должны его выманить. Показать дом, объяснить, где он будет спать, где будет стоять его лоток…

– Ага, может, ему еще и ключи от квартиры выдать? – съязвила Ульяна. – Будет утром рабочим дверь открывать, а заодно и приглядывать за ними, пока я не приду. А вообще, очень кстати, что ты приволокла его мне именно сейчас. Если эта трусливая бестолочь подерет где-нибудь обои – не страшно. За три дня, пока тебя не будет, до поклейки новых все равно не дойдет.

– Плаксик не трусливая бестолочь, – обиделась Римма. – Он просто нервный и растерялся в незнакомой обстановке. Вот освоится – увидишь, какой он ласковый и послушный.

Оставив кота в покое, девушки перебрались на кухню. Несмотря на вечерний час, Ульяна взялась варить кофе. Сегодня ей вздумалось приготовить его на турецкий манер, в специальной электрической жаровне с песком, в который Уля погружала две небольшие медные джезвы и сосредоточенно возила их, выписывая причудливые, одной ей ведомые узоры. К смолотым в тонкую пудру зернам щедро добавляла пряности, всякий раз разные – в зависимости от настроения, времени года, наличия или отсутствия Меркурия в Козероге и прочих жизненно важных моментов, – так что каждый сваренный напиток никогда не повторял предыдущий.

Наконец, все было готово. Разлив дымящуюся кофейную лаву по чашкам, Уля плюхнулась в кресло, подвернув под себя одну длинную и худую ногу, поддернула рукава безразмерного домашнего свитера и вдруг спросила, пристально глядя на Римму:

– А чего это тебя вдруг в Италию понесло? Вроде бы еще недавно ничего не предвещало…