Римские призраки

Время от времени его разрушительные устремления встречают сопротивление даже со стороны его студентов, хотя в большинстве своем они с ним заодно. На стене аудитории, где Джано читает лекции, он велел повесить большую топографическую карту Рима, потому что именно с Рима Джано хотел бы начать революцию полной Урбанистической Деконструкции, которую его студенты сразу же окрестили Урбанистической Утопией — У.У.

Для начала Джано задумал разрушить целые группы домов в квартале Париоли, разделенном на топографической карте на множество районов. Подлежащие сносу он пометил зеленым маркером. Зеленый цвет должен означать, что эти районы следует превратить в пышные сады или в небольшие площади. На каждой площади, находящейся по линии существующего или будущего метро, должны быть кинотеатр или театр, кафе и рестораны, супермаркет и конечно же большая подземная автостоянка, а по возможности — дискотека, спортивный зал, бассейн.

После Париоли Джано хотел заняться оздоровлением Винья Клара, которую надо было только «разредить», снеся здания через одно. Затем следовало приступить к решению проблемы таких огромных «муравейников», как Тусколана, Аппия Нуова и Тибуртина, которые, говорил он конфиденциальным тоном, должны быть снесены под корень и перестроены по вертикали. Один небоскреб вместо каждых десяти «муравейников», тогда на одной десятой площади может разместиться все тамошнее население. Больше простора, много зелени, много воздуха, много света. Легче осуществить программу в более благоустроенных окраинных районах, таких, как Африканский квартал или Колли Аньене: там можно создать просторные площади, разрушив лишь некоторые группы домов. Речь просто идет о стратегическом плане, к осуществлению которого можно было бы привлечь и студентов.

Все это мне объяснил один из учеников Джано, который иногда после обеда приходит поискать в нашей библиотеке материалы для своего диплома. Со мной Джано не очень делится своими урбанистическими проектами. У меня такое впечатление, что в университете, где его лекции пользуются большим успехом, он исчерпывает почти весь свой словарный запас, оставляя для дома самую малость. Я понимаю также, что он предпочитает излагать собственные урбанистические фантазии в форме романа.

Увы, он мне не разрешает читать то, что пишет, и я сама должна тайно, как какая-нибудь воровка, проявлять инициативу, если хочу прочесть несколько страниц. И тогда я узнаю, что Джано, пардон, Буби, расхаживает нагишом по квартире Тани, то есть Валерии, и, не смущаясь, пишет об этом (в скобках замечу, что, увидев имя Буби, я так и слышу собаку, лающую мне в уши). Странно, что в своих записях Джано так непринужденно говорит о сексе с Валерией.

Между прочим, один из его студентов, часто заглядывающий к нам, чтобы поискать нужную книгу в библиотеке, бросает на меня такие взгляды, что можно подумать, будто у него особый интерес к моей персоне. Ну такие взгляды!

Джано

Октябрь в Риме бывает жарким и душным. Мог ли я отказаться от сразу же подхваченного Клариссой предложения Занделя и Ирины поехать на конец недели во Фреджене? Вилла Пиний считается самым лучшим местом для отдыха в тени после нескольких часов, проведенных на пляже, в приятной обстановке под прекрасными пиниями, где официанты бегают от столика к столику, разнося прохладительные напитки и кофе. Ничто так не приносит отдохновения, как вид работающих людей. Кларисса упрекнула меня, сказав, что подобные мысли у культурного человека невыносимо нахальны и высокомерны.

— А может, я некультурный человек!

— Ну вот, ты опять дал мне нахальный ответ.

Такие короткие перепалки, к счастью, не оставляют и следа.

Потом мы пошли в заведение «Красная Луна», чтобы искупаться в бассейне, потому что морская вода могла серьезно повредить нашему здоровью. У меня лично такие переполненные купальщиками бассейны вызывают отвращение: вечно мне кажется, что среди них есть больные. Но вода в море действительно слишком мутная и кишит бациллами. Колибациллы очень агрессивны.

Кларисса сбросила свое легкое платьице и вышла из кабины в купальнике. Восхитительная, абсолютно отвечающая описанию девушки из деревни нудистов, о которой рассказывал Зандель. Какая пощечина! Я привык видеть ее голой каждый вечер и потому смотрю на нее без всякого удивления, но совсем другое дело любоваться ею в новой обстановке, на публике: лучезарное явление, притягивающее к себе взгляды всех присутствующих. Чудо природы — в свои сорок лет — рядом с Занделем, тоже в плавках. Кларисса потребовала, чтобы и мы с Ириной вошли в воду. Никаких бассейнов, я остался под зонтом вместе с Ириной, выставившей свои тощие и неуклюжие ноги.

— Не люблю воду. Плавать я почти не умею, и мне не хочется выглядеть смешной, — сказала Ирина с таким видом, будто делает мне важное признание.

— А у меня забитые людьми бассейны вызывают отвращение. Мне кажется, что я прикасаюсь телом к барахтающимся там в воде незнакомцам.

— Думаю, что у моего мужа и Клариссы нет подобных проблем.

— Это очевидно.