Римские войны. Под знаком Марса

На рассвете римское войско постепенно втянулось в долину. С озера поднялся густой туман, скрывший холмы и разместившихся там карфагенян. По сигналу полководца его солдаты одновременно с разных сторон атаковали римскую колонну. В узкой долине римляне не могли развернуть своих боевых порядков. Они даже не могли понять, что происходит, и метались в окружении, мешая друг другу сражаться. Фламиний безуспешно пытался навести порядок в легионах, ободряя солдат, но был смертельно ранен. Почти три часа держались римляне. Многие пытались спастись вплавь, но либо тонули в водах озера под тяжестью доспехов, либо гибли под ударами всадников Ганнибала. Это был настоящий ад. В пылу ожесточеннейшей битвы сражающиеся даже не заметили страшного землетрясения, случившегося в тот день. Почти вся армия Фламиния погибла в этой битве. Только 6 тысяч римлян смогли вырваться, но были настигнуты пунийской конницей, захвачены в плен и закованы в те самые цепи, которые Фламиний самонадеянно предназначал врагам. Ганнибал потерял около полутора тысяч человек. Такого разгрома римляне еще не знали. Но это было еще не все. Большой отряд конницы, посланный на помощь Фламинию вторым консулом, был застигнут врасплох и частью уничтожен, частью взят в плен.

Дорога на Рим лежала перед Ганнибалом свободной. Однако римляне не отправили послов к Ганнибалу просить мира. Они стали спешно готовиться к осаде, чинили городские укрепления, разрушили мосты через Тибр. Чтобы пресечь панику, сенатом было объявлено чрезвычайное положение и принято решение избрать диктатора. В отсутствие консулов его выбрали в Народном собрании. Диктатором стал 60-летний Квинт Фабий Максим, человек очень опытный, разумный и осторожный. Он воевал с пунийцами еще в первую войну, дважды избирался консулом, удостаивался триумфа. Он понимал, что в первую очередь необходимо восстановить боевой дух римлян. Поэтому, едва вступив в должность, Фабий заявил в сенате, что разгром при Тразименском озере – результат не столько безрассудства Фламиния, сколько проявленного им пренебрежения к религии. Чтобы обеспечить римскому государству поддержку богов, под руководством диктатора были тщательным образом исполнены обеты Марсу, Юпитеру посвятили великие игры, а Венере и Разуму – храмы. Богам совершили торжественные молебствия и принесли первые плоды урожая.

Из опыта трех проигранных сражений Фабий понял, что у римлян пока мало шансов одолеть главные силы противника в открытом бою. Поэтому диктатор избрал другую тактику, за которую его впоследствии прозвали Кунктатором, т. е. «Медлителем». В той тяжелейшей ситуации, в какой оказался Рим после разгрома у Тразименского озера, эта тактика была наиболее оправданной. Проведя набор новых легионов, Фабий принял командование армией консула Сервилия. Но, имея достаточно крупные силы, он уклонялся от генерального сражения, осторожно следовал за продвижением Ганнибала, стараясь постепенно измотать его армию мелкими стычками и затруднить ее снабжение. Он не поддавался ни на какие ухищрения Ганнибала, пытавшегося вызвать его на открытое сражение. Властью диктатора Фабий предписал римским крестьянам уничтожать на пути неприятельского войска все продовольственные припасы. Побеждая в отдельных небольших столкновениях противника, римские солдаты вновь обретали уверенность в своих силах. Ганнибалу стало ясно, что он имеет дело с полководцем, равным ему по искусству и твердости характера. Видя по-прежнему многочисленные римские легионы, пуниец как-то сказал: «Когда-нибудь эта туча прольется дождем и градом!»

Возможно, теперь Ганнибал сожалел, что сразу после победы над Фламинием не пошел на Рим, а решил дать отдых своим войскам. Но и тогда, и теперь он понимал, что без надежного тыла вести длительную осаду Рима невозможно. Поэтому пунийский вождь сделал ставку на то, чтобы привлечь на свою сторону италийских союзников и подданных Рима. Правда, в Средней Италии эти расчеты не оправдались: ни один город добровольно не вступил в союз с карфагенянами. Но на юге полуострова, где еще помнили о событиях времен Пирра и Самнитских войн, Ганнибал мог надеяться на успех своих политических планов и богатую добычу. Туда он и направился, понимая, что без союзников, без новых успехов и грабежа его армия могла растерять свои замечательные боевые качества.