Римский карнавал

Довольно странно, что Адриана, казалось, не гневается. К радости и удивлению Лукреции, ни слова не было сказано о дерзком поступке.

Сама Джулия, казалось, неуловимо изменилась, стала более послушной и, когда Лукреция пыталась заговорить с ней об отце, ее обычная общительность исчезала. Да, отвечала она на настойчивые вопросы Лукреции, она считает кардинала очень хорошим и красивым. Самым красивым из всех, кого она знает? — допытывалась Лукреция, которой доставляли удовольствие лестные отзывы о ее семье. Вероятно, так, соглашалась Джулия.

Больше она ничего не говорила и в течение дня, казалось, избегала подруги, так что девочка не могла не тревожиться за нее.

Когда на следующий день, услышав фырканье лошади, она выглянула в окно и увидела кардинала, верхом на коне покидавшего дворец, первым ее желанием было окликнуть его, но, конечно, это показалось ей недостойным. Он приезжал один, что было необычно, и не повидал дочь, чего вообще нельзя было понять. Зачем приезжал он в Монте Джордано, если не для того, чтобы навестить свою маленькую Лукрецию?

Это представлялось неразрешимой загадкой. Потом Лукреция поняла. Конечно, накануне Джулия совершила дерзкий поступок, который не может остаться безнаказанным. Будучи человеком очень мягким, ненавидевшем смотреть, как кого-то наказывают, он не стал ругать Джулию, а притворился, будто ему приятно ее общество.

Все это благодаря прекрасным манерам. Теперь он приезжал, чтобы пожаловаться и спросить, как такая дерзкая девчонка, как Джулия, может составлять компанию его дочери.

Недоумение Лукреции по поводу приезда отца изменилось печалью. Она чувствовала со всей определенностью, что скоро лишится веселой подруги.

Джулия пребывала в прекрасном настроении. На ее руке красовался браслет с изумрудами и рубинами.

— Какая изысканная вещь, — воскликнула Лукреция. — Ты обладала таким сокровищем и ни разу мне его не показывала!

— Конечно, вещь редкой красоты, — согласилась Джулия, — и я ни одного дня не утаивала ее от тебя, дорогая Лукреция, поскольку просто бы не смогла этого сделать. Я только что получила это.

— Подарок! От кого?

— Хочется сказать, но сказать было бы неразумно.

Казалось, за какие-то несколько часов Джулия повзрослела. Полная кокетства, она скорее походила на девушку лет восемнадцати, чем четырнадцатилетнюю. Ее смех звучал громко и заразительно. Она распевала веселые итальянские песенки о любви и притворялась невероятно загадочной, к тому же строго сохраняла тайну появления у нее браслета.

Но Джулия была слишком юна, слишком взволнована, чтобы долго держать свой секрет. Ей хотелось довериться подруге, похвастаться перед ней своей опытностью. Лукреция поинтересовалась:

— Что произошло? Чем ты так довольна? Тебя не волнует, что кардинал пожаловался донне Адриане на твое нахальство, а это может означать только одно: тебя немедленно увезут отсюда.

Тогда Джулия засмеялась и возразила:

— Никто меня не увезет. И кардинал не жаловался. Я тебе что-то скажу. Лукреция, у меня есть возлюбленный.

— Орсино…

— Орсино! Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь возьму Орсино в любовники?

— Но я… никогда я не…

— Может, ты еще слишком мала. Мне-то ведь скоро исполнится пятнадцать… и я выйду замуж за Орсино. Что же мне еще остается делать, как не завести любовника?

— О, будь осторожна! — умоляла Лукреция. — Что, если донна Адриана услышит, о чем мы говорим? Тебя увезут отсюда.

— Меня никуда не увезут. О нет… нет… нет! Джулия так смеялась, что на глазах выступили слезы. Лукреция в недоумении смотрела на нее.

Кардинал чаще стал бывать в Монте Джордано, но не всегда виделся с Лукрецией.

Джулия одевалась к его визитам с особой тщательностью — не в скромные платья, и Лукреция иногда слышала звонкий смех подруги, когда та оставалась наедине с кардиналом. Это приводило Лукрецию в смятение.

«Он ведь всегда приезжал повидаться со мной!»— говорила девочка сама себе.

Потом она начала догадываться.

У Джулии появилось много богатых подарков. Она была самой красивой девушкой в Риме, как неоднократно слышала Лукреция от слуг. Они звали ее La Bella — прекрасная, и чаще обращались к ней именно так, а не по ее собственному имени. Подарки дарил ей богатый любовник, которого Джулия принимала в доме Орсини. Прошло еще некоторое время, прежде чем Лукреция отважилась поверить в то, кто был возлюбленным подруги.

И тогда она уже не могла скрывать свои подозрения.

Как-то ночью она выскользнула из постели, взяла свечу и направилась в спальню Джулии. Девушка спала, и свет от свечи Лукреции открыл всю красоту ее совершенного лица. Джулия в самом деле была La Bella.

Отблески пламени разбудили Джулию, она вскочила, с тревогой глядя на Лукрецию.

— Что случилось? — спросила она.

— Я должна знать, — сказала Лукреция. — Кардинал твой любовник, это так?

— Неужели ты разбудила меня, чтобы спросить о том, о чем все знают?

— Значит, это правда! Джулия засмеялась.