Римский король

– Государь! – решительно ответил Барклай. – Если вопрос идет о том, как больнее проучить дерзкого, то разрешите заметить, что нападение тем больнее, чем выше вознесен падающий. И чем более опьянится Наполеон славой мнимых побед над русским воинством, тем грознее покажется ему карающая десница рока, когда ему придется во прахе молить о пощаде! А о Европе, государь, не русскому императору заботиться! Да и осмелюсь заметить, что план, предложенный на рассмотрение вашему величеству, только созрел в моей душе, но зерно его занесено из самой Европы.

– Как так? – удивленно вскинул глаза Александр.

– Существует, ваше величество, австрийский министр по имени Нейпперг. Это искусный дипломат и талантливый стратег.

– Я знаю его, – быстро перебил государь, – он оказывал мне неоднократно большие услуги своими донесениями. Но я видел в нем только дипломата. Оказывается, он и стратег тоже?

– В данном случае ненависть явилась ему хорошей учительницей, ваше величество! Нейпперг убежденный монархист, он ненавидит Наполеона как узурпатора. А тут примешались и другие еще, личные доводы. Наполеон однажды глубоко оскорбил Нейпперга, чуть ли не избил. Словом, Нейпперг ненавидит французского императора так, как только может ненавидеть человек. Эта ненависть сделала его прозорливым – он уже давно предсказывал поход на Россию, и до сих пор все его предсказания сбывались с поразительной точностью. Но Нейпперг всегда выражал уверенность, что Россия будет могилой Наполеону. Его любимой фразой было: «Наполеон вздумает охотиться за шкурой русского медведя, но медведь подманит его к своей берлоге и там растерзает его!» И вот уже около двух лет Нейпперг занимается разработкой подробного плана, как лучше всего будет «русскому медведю» подманить и растерзать «французского коршуна, притворяющегося орлом». Общую идею этого плана Нейпперг сообщил мне: она изложена в моих предшествующих словах. Но в основном плане Нейпперга много интересных подробностей.

– У тебя имеется этот план? – живо спросил государь. – Это интересно.

– Все, что я знаю о плане Нейпперга, сообщено мне его личным другом, графом Армфельдом. Граф мог бы предоставить вам, ваше величество, более подробное изложение его соображений – я лично касался только чисто стратегических подробностей.

– А где сейчас граф? Мне было бы очень интересно поговорить с ним.

– Я попросил графа обождать в приемных комнатах, ваше величество; я знал, что так или иначе, а вы, ваше величество, пожелаете лично расспросить его!

Государь приказал немедленно позвать Армфельда, и не прошло и двух минут, как граф уже вошел в кабинет государя.

Графу Армфельду было в то время пятьдесят пять лет, но на вид он казался гораздо моложе. Это был ловкий и статный кавалер. Вся его внешность производила крайне благоприятное впечатление. Умный, хитрый, тактичный, он пользовался большим доверием государя.

В общих чертах Армфельд повторил то, что было сказано перед тем Барклаем. Но он указал государю, что у него будет еще несколько важных союзников. Когда в дело вмешается его величество Холод, то французам придется иметь дело также и с его величеством Голодом. Наполеон рассчитывает окончить всю кампанию в два-три месяца. Но в силу методического отступления русских войск кампания затянется до наступления холодов, а французская армия не снабжена теплым платьем, и дело русских будет при отступлении позаботиться, чтобы французы нигде не нашли достаточных запасов такового. А с холодом придет и голод Наполеон не в силах будет выдержать долее наступления первых зимних месяцев; ему придется уже не отступать, а бежать, чтобы не пропасть окончательно. Вот тут-то русским и придется развернуть свои силы. Первоначально, отступая, им надо будет во что бы то ни стало завлечь Наполеона в Москву, а самим податься южнее, чтобы сейчас же сделать диверсию и податься ниже. Когда Наполеон будет спасаться обратно во Францию, ему придется натолкнуться на русские войска, которые окружат его со всех сторон тесным кольцом и беспощадно истребят. И тогда Наполеон сам станет жертвой той ловушки, которую готовит себе с поразительным безумием! Наполеон сам бросается в пропасть; если русские неразумным образом действий не помешают ему, то он неминуемо упадет туда!

Император Александр глубоко задумался.

– Спасибо вам, господа, – сказал он после долгой паузы, – теперь я и сам вижу, что этот план больше всего отвечает необходимости минуты. Пусть так и будет! Ты сам хотел войны, Наполеон, так да свершится над тобой Божья воля! Оставьте нас, господа! – обратился он к Армфельду и Аракчееву. – Мы займемся с военным министром делами. Теперь некогда раздумывать!

Армфельд и Аракчеев ушли с глубоким поклоном, а государь еще долго занимался с Барклаем. Выйдя от императора, Барклай немедленно разослал всем корпусным командирам следующий приказ:

«Неприятель переправился близ Ковно, и армия сосредоточивается за Вильной, почему предписывается вам тотчас же начать отступление».