Римское дело комиссара Сартори

— Может быть. Расскажите мне об этой клиентке. Марине Соларис. Я вижу, она приехала одиннадцатого числа, как раз в тот самый день.

Девушка кивнула головой.

— Да, около четырех дня, — уточнила она. — Я помню ее хорошо, потому что она прибыла на «Мустанге» цвета зеленого горошка.

— Не понял.

— Цвет зеленого горошка — это цвет, который мне нравится, осо­бенно у автомобилей, — объяснила синьорина Форезе. — Машина была с римским номером, и синьорина Соларис как-то неуверенно управляла ей. Настолько неуверенно, что чуть не наехала на Джачинто, швейцара у входа. Может быть, нервничала. Не знаю.

— Почему вы решили, что она нервничала?

— Ну, это общее впечатление, я бы сказала. Ее поведение, манера ходить, немного неловко. Вначале я думала, что она застенчива или плоховидит, хоть и носит очки. Но потом увидела ее возможности. Она не выле­зала из бара, где слушала музыку и пила виски.

— Девушка носила очки, вы сказали? — спросил комиссар.

— Да. Но часто поднимала их или снимала, держа в руках, когда тан­цевала.

— Сколько дней она пробыла?

— Надо посмотреть. — Синьорина Форезе снова взяла книгу. — Вот, до шестнадцатого. И уехала шестнадцатого вечером.

— Также в автомобиле?

— Да.

— Чем она занималась эти пять дней?

— Ничем особенным. Как я уже говорила, допоздна торчала в баре. Вечером смотрела телевизор. Только музыкальные спектакли. Мы частень­ко сидели вместе у телевизора, и с каждым разом синьорина открывалась все больше и больше.

— В каком смысле?

— О господи, я не могу объяснить!.. Сначала сдержанная, застенчивая, как мне казалось; затем стала более экспансивной. У нее был веселый харак­тер, вот! Милая девушка. Но всегда, как сказать, немного боязливая.

Бригадир обменялся взглядом с комиссаром.

— Она встречалась с кем-нибудь в эти пять дней? — снова начал раз­говор Сартори.

— Нет, ни с кем, — с уверенностью проговорила хозяйка отеля.

Комиссар удивился.

— Синьорина, не хотите ли вы меня уверить, что за пять дней девушка ни разу не вышла из гостиницы и ее никто не посетил?

— Именно так, комиссар: она никуда не выходила, и к ней никто не приходил. Принимала солнечные ванны, внизу, на волнорезе, когда не дул ветер. И носила с собой какие-то книжки весом по килограмму.

— Какие книги?

— Судя по заголовкам, что я видела, — по истории искусства. Я зани­малась в лицее и немного разбираюсь в этом. Она сказала, что готовится к экзамену. На самом деле только перелистывала. Почти как я, когда ходила в школу.

— Значит, по-вашему, девушка приехала отдохнуть? — сказал ко­миссар.

Хозяйка отеля недоуменно посмотрела на полицейского.

— Чтобы отдохнуть!? — удивилась она. — Да, возможно! Но поверьте, вид у нее был не усталый. Она была олицетворением здоровья.

Наступило долгое молчание. Через открытую застекленную дверь слы­шался шум прибоя. Синьорина Форезе предложила напитки и сигареты. Бригадир Корона, выбравший «Чинзано», кажется, искал на дне большого пузатого бокала выход из этой запутанной ситуации.

К их разговору внимательно прислушивался бармен, который стоял за длинной стойкой, покрытой голубыми и желтыми пластинками майолики. Это был смуглый юноша — типичный южанин — с густыми бровями и угреватым лицом. На вид — под тридцать. Когда он, подав напитки и сига­реты, в очередной раз возвратился за стойку, комиссар, наконец, заметил его присутствие.

— Вы знали синьорину, о которой мы только что говорили, правда? — неожиданно обратился к нему полицейский.

Юноша вздрогнул. Бригадир и хозяйка повернулись к бармену.

— Да, синьор, — подтвердил бармен после некоторого колебания.

— Что вы можете сказать о ней?

— Ну, это красивая девушка, конечно!.. Когда она не отправлялась в бассейн, то всегда находилась здесь.

— Мне кажется, вы немножко ухаживали за ней, нет? — намекнул Сартори с улыбкой.

Бармен покраснел, взгляд его заблуждал по сверкающей металличе­ской поверхности стойки.

— Саверно, скажи комиссару все что знаешь, — подтолкнула его синьорина Форезе.

— Я. я не позволяю себе ухаживать за клиентками, — отрезал юноша, хотя его тон никого не убеждал. — Конечно, это не составляло бы труда. если бы я хотел. Понятно было, что ей нужна компания.

— Из чего вы это поняли?

— Из ее поведения. Ей нравилось шутить, нравилось пить и слушать музыку. Знала кучу анекдотов и умела рассказывать их. Какой-то был даже грязный.

— Ага! — воскликнул комиссар. — И ваши отношения с синьориной всегда были корректные.

— Я вам сказал, синьор, что никогда не позволил бы. — слабо запро­тестовал юноша. — Я здесь простой бармен, а синьорина была клиенткой.

— Саверно — парень на месте, — вмешалась хозяйка отеля. — Он работает у нас почти три года, и у меня никогда не было причины жало­ваться на него.

Зазвонил телефон. Саверно подошел к нему, снял трубку и через несколько минут повернулся к хозяйке.

— Синьорина Джанна, к вам пришли.

Девушка извинилась и удалилась.

Комиссар встал и подошел к стойке.

— Послушай, Саверно, — тихо проговорил он. — Я тебя ни в чем не обвиняю, но у меня такое впечатление, что ты не совсем откровенен со мной.

— Клянусь, синьор комиссар.