Гладя его всего, продолжая целовать между лопаток и легонько сжимать уже болезненно откликающийся на любое прикосновение сосок, Рин опустила вторую руку и принялась ласкать его внизу. Она осторожно гладила тренированные ягодицы, всё смелее и смелее залезая на запретную территорию между. Обито напрягся, но Рин удвоила интенсивность ласк сверху. Она отпустила сосок и скользнула по боку туда, где из-под живота торчал твёрдый член. Облизав пальцы, Рин отодвинула кожу и коснулась ничем не прикрытой головки. Обито всхлипнул и глухо застонал в подушку. Она знала, что влажные пальчики ощущаются им как много маленьких язычков, и с удовольствием наблюдала, как он напрягает плечи и царапает ногтями простыню. Между тем вторая её рука продолжала подбираться к чувствительному и неприличному. Рин это безумно возбуждало. Однако она делала это мягко, позволяя Обито расслабиться и не выгибаться в спине от неожиданности прикосновения. Дождавшись, пока выступы мускулатуры на его теле сгладятся, Рин снова смочила пальцы слюной, однако на этот раз другой руки. Не прекращая то ласкать головку, то возвращаться к соску, она бережно и осторожно погладила Обито там, с удовольствием ощущая, что он реагирует как нужно. Она поцеловала его в загривок, легонько сжала зубами волосы и чуть потянула за них, чтобы успокоить и совсем отвлечь внимание от того, что сейчас ласкает скользким пальчиком ребристое колечко мышц. Несколькими надавливаниями здесь и не прекращающимися ласками торса и члена Рин всё же добилась того, что Обито, низко постанывая, расслабился окончательно и доверился её рукам. Обильно смоченный слюной пальчик продавливается в кольцо — и одновременно с этим очередной укус в спину, за которым тут же следует скольжение по плотно обхваченной ладонью головке. Обито тихо рычит, но не вырывается и часто дышит. Рин точно знала, что не сделала больно. Она подождала, прежде чем начать осторожно гладить его внутри, не забывая сбивать внимание с происходящего на торс и член. Ему непривычно, он не знает, куда деться, но настороженно покоряется. И вот уже её пальчик проникает глубже, извиваясь как-то так, что заставляет Обито извернуться и издать громкий стон. Рин пробует ещё раз — он вцепляется в подушку и весь дрожит.
Рин хорошо знает анатомию.
И Рин хорошо знает Обито. С ним можно не бояться рискнуть. Он никогда её не оттолкнёт.
Рин прижимается грудью к его спине, плотно-плотно, и чувствует, что ткань между ними начинает ей мешать. Она, слегка запнувшись, распахивает рубашку и чувствует Обито теперь всей кожей. Её грудь почему-то всегда прохладная, а он — горячий. Это же Обито, он во всём и всегда такой: бурный, нестерпимо светлый, рвущийся во все стороны, как огонь. Её Обито.
Она видела когда-то его глазами, как её кровь — та же вода, что и её стихия, — пролившись, однажды едва не затушила этот костёр. От былого ярко-оранжевого пламени остались лишь грязные тёмные угли. И только в самой их глубине ещё метался огонёк, прятался от непогоды, жёг хозяина изнутри, пытался о себе напомнить.
Рин хотелось верить, что своим появлением она смогла разжечь эту искорку в большой пожар снова. И пусть катон ей как вторая врождённая стихия никогда не давался — пугал, жёг пальцы, да и не нужен был, когда в команде есть Учиха… Но, похоже, один огонь она раздуть и обуздать всё же смогла.
Рин смотрела в тёмные тёплые глаза — и ей хотелось верить, что это так.
Что этот огонь осветил даже самые дальние уголки души.
И что тьма из его сердца совсем ушла.
Однажды она неожиданно для самой себя попросила его быть с ней погрубее. Обито с сомнением посмотрел на неё, заволновался и почему-то, наоборот, стал действовать вдвое более неуклюже, чем даже в их первый раз. Рин тогда не смогла не рассмеяться — такой он был деловой и старательный. Обито насупился, задетый этим, и действительно стал вести себя чуть грубее и размашистее. Но в его глазах то и дело она ловила всплески страха — вот он лишний раз подхватил её снизу, смягчив резкую скорость смены позиции, вот она вскрикнула чуть громче и острее — и его обеспокоенный взгляд тут как тут, взрезает мутную поволоку его собственного удовольствия. Он обращался с ней как с чем-то хрупким. Рин так и хотелось иногда стукнуть его и напомнить о том, что она живая. Не рассыплется как мумия, и не ускользнёт как призрак. Обито, проснись!
На самом деле Рин нечасто удаётся застать его спящим. И тем не менее спустя эти четыре года ей кажется, что он всё реже скулит во сне.
____________