Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного

Ксегенский народ отнёсся к нововведениям, как к очередной кампании, и привычно ждал, когда они кончатся. Но Борвёгач заявил, что они не кончатся, потому что это не кампания, а революция. Разумеется, народ не поверил очередному ксегену. Ему неохота было революционизироваться; он продолжал дремать — дома, на работе, в метро, в электричке — повсюду, потому что это было его излюбленное состояние. Очнувшись от дремоты, он натыкался на растиражированный лозунг: «Слава мне и моему ксегену!» и с удовольствием потешался над собой и над своим ксегеном; отсмеявшись, без промедления возвращался в спокойную, сытную, привычную дрёму. Зато активно зашевелились «слуги народа», которые держали нос по ветру. Прислушиваясь к словоохотливому Борвёгачу, они учуяли, что пахнет большой кровью. Первыми задёргались блатные конторы, среди которых самым первым был жресин ИНИ. Засучив рукава, блатные начальники показушно бросали в жерло Переделки первые невинные жертвы. Жрес занял длинную очередь и, продвигаясь к переделочной печи, соображал, как ему лучше избежать малопривлекательной участи. Очередь состояла из одних гражданских. В военном исследовательско-научном санатории военные находились на привилегированном положении, с которым очень не хотели расставаться. Более того, они рассчитывали за счёт Переделки укрепить своё благополучие, расправившись с гражданскими конкурентами. Жрес не собирался ждать, когда с ним расправятся в благодарность за высококвалифицированный труд, и, пораскинув мозгами, активно взялся за поиски нового рабочего места. Параллельно он искал работу для уязвимой жены, которая шалела в кошмарном пережитке линтасского режима.

Однако Ринама не осознавала степень опасности. Она не представляла, что её единственно любимая страна может её подвести. Как всегда, Лимония расправлялась со своими лучшими, самыми преданными гражданами. Но пока это было похоже на игру впавших в детство взрослых людей. Ринама постепенно входила в роль и втягивалась в двойную жизнь. Каждое утро она появлялась в «почтовом ящике» за четверть часа до мелодичного звонка, чтобы успеть произнести монолог, предназначенный для подслушивающего устройства.

«Здравия желаю, товарищи балбесы, — говорила Ринама своему зеркальному отражению, разъединяя слипшиеся ресницы или выщипывая заросшие брови. — Вы, конечно, опять подслушиваете. Это очень плохо с вашей стороны. Вам, вероятно, интересно знать, что я делала вчера вечером. Так вот, я летала в Акимеру, потому что я работаю на РЦУ и являюсь двойным агентом. Отчёт о своей поездке я отправила в БКГ. Соблюдайте конспирацию, товарищи балбесы. Жду ваших шпионов, чтобы убедиться, что вы по-прежнему подслушиваете».

«Шпионы» не заставляли себя долго ждать. Дубовые офицеры усаживались за свои дубовые столы и, многозначительно поглядывая на Ринаму, как по нотам, разыгрывали «шпионский» диалог.

— Ты считаешь меня балбесом? — наивно спрашивал майор.

— Нет, я считаю тебя агентом РЦУ, — театрально отвечал подполковник.

— Ты ошибаешься, я двойной агент, — зловещим шёпотом признавался майор.

После «шпионской» разминки довольные собой переводчики приступали к своим прямым обязанностям.

Этот дурдом продолжался две недели, после чего наступило затишье, потому что Ринама охладела к двойной жизни и увлеклась Переделкой. Впрочем, не она одна. Переделка притягивала к себе всё больше и больше народу. Но Борвёгач считал, что недостаточно, и призвал на помощь известных людей. Писатели, артисты, художники и другие знаменитости были призваны расшевелить дремавший народ, который стал потихоньку просыпаться. Проснувшись, Ринама и Жрес пошли послушать уважаемых людей. От них супруги узнали, что Борвёгач решил покончить с шизофренической засекреченностью и провозгласил гласность. Это было началом конца тоталитаризма. Ринама решила внести свой вклад в установление демократии. Она написала письмо в газету «Лимонная правда», но из скромности или из осторожности подписалась чужим именем. Ринама решилась разоблачить подслушивание, однако, судя по реакции, газету эта тема не заинтересовала. Зато её письмом и её личностью заинтересовались спецслужбы, которые взяли Ринаму «под колпак». О нездоровом интересе к своей персоне младшая переводчица получила информацию, опосредствованную шефами. Очевидно, офицеры соскучились по разминке и решили выступить в духе времени.

Военное большинство «почтового ящика» громогласно поддержало гласность на всех собраниях и совещаниях; опережая время, оно от имени народа заранее одобрило все инновации передовой ксегенской власти. Вернувшись с очередного совещания, ринамины шефы развернули дискуссию на злободневную тему.

— Как ты относишься к гласности? — солидно поинтересовался майор.

— Одобряю и поддерживаю, — уважительно ответил подполковник.

— А ты не хочешь сообщить своё мнение в газету? Сейчас пишут все сознательные граждане, — членораздельно произнёс майор.

— Есть государственные тайны, которые хранятся за семью печатями, — назидательно проговорил подполковник.