Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного

«Если бы молодость знала, если бы старость могла!» Ринама и знала, и могла. Волею судеб и всемогущего Борвёгача она получила уникальный шанс — повлиять на ход исторических событий.

Как только демократические спецслужбы, не предполагая последствий, раскрыли Ринаме уникальность её положения, оголтелая патриотка с руками и ногами бросилась в политику — спасать страну от демократической клоаки.

Демократические кухарки смотрели на Ринаму, как на борвёгачную утварь. Как всегда, они сразу всё поняли: это умная игрушка, наподобие говорящего робота. Робот управляется из телевизора телевизионными спецслужбами. Борвёгач приказал им слушать умную машину, потому что она генерирует ценные идеи. Бывший ксеген очень любил живую игрушку, заботился о ней, как о своей любимой Моське, и ставил на место — с помощью психотронного оружия, потому что в этом мире каждый предмет — как одушевлённый, так и неодушевлённый, — должен иметь своё место. Ринамино место было около телевизора, потому что в нужный момент она должна быть под рукой. Пребывавшие в политическом детстве демократы очень любили играть в игрушки. Они круто поиграли с Борвёгачем и с путчистами, потом заскучали от повседневной обыденщины — и вдруг обнаружили лучшую в мире игрушку. Правда, говорящий робот говорил на борвёгачном языке, и операторам психотронных генераторов предстояло как следует поработать, чтобы умная машина освоила ицленьский язык. Один оператор, послушав Ринаму, отказался её перевоспитывать. Она действительно была опасна, особенно в прямом эфире. Послушать генератора идей приходило много народу. Это здорово напоминало «Приключения Незнайки»: всем жутко нравились чужие портреты и не нравились свои собственные. Всё было по-настоящему клёво, пока игрушка не испортилась. Её неожиданно заклинило на политике, и операторам никак не удавалось её починить. Пришлось срочно заменить политических журналистов, потому что они заговорили ринаминым языком. Испорченная машина наотрез отказывалась хвалить Ицленя и ругать Борвёгача. Операторы трудились и днём, и ночью. Они применяли к Ринаме методы психотронного внушения, запугивания и даже обольщения. Но вместо того, чтобы из сторонницы Борвёгача переквалифицироваться в сторонницы Ицленя, испорченная женщина предприняла ответную атаку на телевизор. Она внушала, запугивала и обольщала — причём без помощи психотронного оружия. Затаив дыхание, её слушали спецслужбы, журналисты и политики, у которых открывались глаза на антигосударственную деятельность демократов. Ринама прекрасно понимала, что пробил её звёздный час. Следующий час мог оказаться временем расплаты. Но пламенная патриотка не задумывалась о своей судьбе. На карту была поставлена судьба горячо любимой страны, ради которой Ринама перешагнула через себя, через мужа, через маму, через ребёнка. Закрывшись в спальной комнате, она часами общалась с телевизором — в надежде изменить течение истории. Она не ощущала ни капли усталости — только непрестанную боль во всём теле — оттого, что приходилось ломать себя — в угоду политическому успеху. В первый раз в жизни Ринама пренебрегла чувством собственного достоинства. Всеми фибрами оскорблённой души она ненавидела телевизионный ящик, который незваным татарином ворвался в её неприкосновенную жизнь. Два часа она отмывалась под душем от грубых телевизионных поползновений на её девственную душу.