Ринг за колючей проволокой

Особенно сильно пытали Ефима Семеновича. Фашисты переломали ему кости рук и ног. Он лежал неподвижно. Силы покидали его. Темные глаза поблекли, ввалились. Опухшее лицо в кровоподтеках и синяках. Крупные мясистые губы, покрытые темным налетом, местами потрескались. И эти запёкшиеся губы шептали:

– Усман, это ты плачешь? Стисни зубы и молчи. Молчи и запоминай. Все запоминай. Придет час расплаты! Скоро придет!

Медленно наступал рассвет. За окном, за решеткой, началось утро. Усман размазал кулаком влагу под глазами:

– Я буду молчать. Буду молчать.

– Вот так, – прошептал майор.

В камере стало тихо. Андрей задремал. Но не надолго. Его разбудил необычный хриплый голос Ефима Семеновича.

– Передайте в штаб армии… задание выполнено…

Он приподнялся на локтях, глаза лихорадочно блестели.

– Прощайте…

Андрей и Усман бросились к другу. Усман взял большую руку майора и прижался щекой к ней:

– Ефим Семенович, не надо… Скоро солнце взойдет… Мы будем на него смотреть…

Серый квадрат неба в маленьком окне, перечеркнутый железными прутьями, постепенно становился розовым, потом красным. Красным, как кровь, которая вытекала изо рта Ефима Семеновича, красным, как знамя, под которым он жил, сражался и умер.

Тело майора два дня находилось в камере. А на третий, на рассвете, вошли солдаты и куда-то повезли Андрея и Усмана. Они обнялись на прощанье, поцеловались.

Но их не расстреляли, а привезли на станцию. Там к ним подвели подполковника Ивана Ивановича Смирнова, которого сопровождал конвой гестаповцев, одетых в штатское. Троих пленников втолкнули в товарный вагон, переполненный заключенными. К вечеру Усман занемог.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Да-с, богатства Каспийского моря неисчислимы. Ни в одном водоеме нашей планеты нет ни такого разнообразия, ни такого количества осетровых. И по улову рыбы, особенно ценнейших осетровых пород, Каспий занимает первое место…

– Разрешите, Петр Евграфович, спросить?

– Пожалуйста, пожалуйста.

– Вот вы говорите, что нынче ловля на Каспии самая большая в мире, – коренастый заключенный встал, словно в школе, с трудом подбирая слова, спросил: – А как же дальше будет? При такой ловле вскорости ни одной рыбины, осетрины то есть, вовсе не останется…

– Замечательный вопрос! Это, мои молодые друзья, вопрос, достойный хорошего хозяина… Давайте заглянем в будущее.

Петр Евграфович снял очки, протер полою полосатой куртки и водрузил на место с таким видом, словно действительно намеревался рассмотреть будущее с их помощью.

– Улов рыбы при современной технике ежегодно составляет всего-навсего десять процентов. Да-с, молодой человек, десять процентов. Из каждых ста осетров вылавливается только десять, а остальные растут и умножают народное богатство. Каспий – это наша бездонная кладовая, наши неисчислимые сокровища. И этим сокровищам угрожает опасность.

Профессор сделал многозначительную паузу.

– Каспий мелеет! И мелеет катастрофически быстро. Вот цифры. Вдумайтесь в них. В 1925 году уровень воды в Каспийском море был ниже уровня мирового океана на двадцать пять метров за многие тысячелетия. Это значит, что ежегодно море мелело на ничтожные доли миллиметра. Да. друзья мои. Если бы такие темпы обмеления сохранялись, нам с вами не о чем было бы горевать. Но в наш век понижение уровня Каспия резко возросло. В настоящее время понижение составляет уже двадцать шесть и три десятых метра. За какие-нибудь восемнадцать лет, прошедшие с 1925 года, уровень воды понизился приблизительно на полтора метра. Это уже опасность, это катастрофа! Ежегодно море стало понижаться почти на семь сантиметров! Это непомерно много. Да-с. Это беда. Страшная беда. Очертания берегов принимают другие формы. Там, где недавно был залив Комсомолец, сегодня обнажается дно, а завтра образуются песчаные барханы. Остров Челикен превращается в полуостров. А Гурьев из морского и портового города становится сухопутным, море уходит от него!.. Далее. Начинает пересыхать и дельта Волги, она мелеет. А ведь именно здесь, в многочисленных рукавах и заводях, нерестуют ценные породы рыб, начинают жизнь будущие осетры и белуги!

Рассказ профессора захватил узников. Проблема Каспийского моря взволновала и их. Слушая ученого, они забывали о своем положении, о непрерывно терзавшем их голоде, о пулеметных вышках, об охранниках…

– Петр Евграфович, растолкуйте, пожалуйста, – попросил Пархоменко, – почему же море вдруг стало так убывать, словно в дне затычку вытащили?

Профессор видел, что вопрос, заданный Иваном Пархоменко, волнует всех. Может быть, проблемой Каспия, которой он посвятил долгие годы своей жизни, будет заниматься кто-нибудь из этих молодых людей?