Ринг за колючей проволокой

– С оружием выступать еще рано, – убеждал он. – Посмотрите на карту, на расположение Бухенвальда. Вот города Веймар и Эрфурт. К Эрфурту, после форсирования реки Рейн и прорыва фашистской обороны, устремились войска союзнической армии. Она, как нам известно, движется быстрее и, вероятно, первой, раньше, чем Советская Армия, достигнет Бухенвальда. Советские войска ведут тяжелые бои. Значит, тут много фашистских сил. Западный и Восточный фронты еще далеки от нас. Нельзя рисковать жизнью десятков тысяч заключенных. Поспешное выступление может оказаться роковым!

В состав антифашистского центра входила также большая группа немецких социал-демократов. Друзья Каутского и Шумахера, те самые, которые своей нерешительностью позволили Гитлеру захватить власть, продолжали и в концлагере свою трусливую политику. Противники революционных методов боялись открытой борьбы.

Мнения разделились. Разгорелись прения. Степан Бакланов несколько раз порывался встать, вступить в спор, но Симаков все время его сдерживал:

– Степан, спокойнее.

– Неужели они не понимают? Или никогда не держали в руках – оружия, не воевали? Ведь все ясно, как дважды два!

– Степан, спокойнее.

После длительного обсуждения руководитель центра Вальтер Бартель поставил на голосование вопрос о немедленном вооруженном выступлении. Центр большинством голосов решил: выступать еще рано.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Под сильной охраной в Бухенвальд прибыл запломбированный эшелон. Когда открыли двери, ужаснулись даже эсэсовцы: во всех девяти вагонах – трупы…

Вызвали лагерфюрера. Майор Шуберт, зажимая нос платком, заглянул в один вагон и набросился на унтер-офицера конвойной роты:

– Зачем сюда везли? Не могли на дороге вывалить? У нас и без вашего хлама трупов достаточно!

Унтер, стоя навытяжку перед старшим офицером, виновато моргал короткими белесыми ресницами. Он и сам не знал, что везет мертвецов. Кто мог подумать, что все узники околеют?

Шуберт прошелся вдоль эшелона и удалился. Через несколько минут по радио передали его приказ: всем узникам, работавшим на территории лагеря, немедленно явиться к воротам.

Андрей поставил в кладовку швабру и ведро и, на ходу вытирая руки, пошел на вызов.

У главных ворот каждому дали двухколесную тележку. Трупы свозили во двор крематория.

Из кармана одного мертвеца выпала бумажка. Андрей поднял ее, развернул.

«Нас эвакуировали из Освенцима, обещая спасти от красной заразы, подступающей к Кракову, – прочитал Бурзенко. – Но вот уже двенадцатый день, как нам не дают пищи… Бог видит наши страдания!.»

Андрей спрятал записку в карман. «Передам Левшенкову, – решил он, – центр собирает документы о зверствах. За все, гады, заплатят нам сполна!»

Когда Андрей снова поднимался в вагон, его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел Гельмута Тимана. Тот сделал знак рукой. Андрей поспешил к нему.

– Ты должен мне помочь, – сказал Гельмут. – Давай тележку!

Бурзенко покосился на охранников и торопливо подкатил свою тачку.

– Стой здесь, – коротко бросил Тиман и скрылся в дверях вагона, в котором помещалась охрана.

Вагон был пуст. Конвоиры, уставшие в дороге, рассыпались по эсэсовскому городку, продавая и меняя награбленное добро.

Тиман высунул голову из вагона, осмотрелся и спрыгнул вниз. Андрей увидел, что он прижимал к себе ручной пулемет.

Бурзенко нагнулся к тачке и приподнял один труп:

– Клади сюда.

Спрятав пулемет под мертвыми, Тиман вторично полез в вагон и вернулся с двумя железными коробками, «Есть и патроны!» – радостно подумал Андрей. Поспешно надев ремни, он рванул тачку, почти не ощущая тяжести. Тиман, помогая, подкатывал тележку сзади и усиленно орал:

– Торопись! Шнель! Шнель!

Завидев поблизости эсэсовцев, он неистово ругал Бурзенко.

Они благополучно миновали первое оцепление, прошли ворота. Тиман шепнул:

– Сворачивай к больнице.

Не успели они отойти от ворот, как из-за бараков вышла группа блокфюреров.

– Куда везешь, русская свинья? Забыл, где крематорий?

Побледневший Тиман спокойным тоном возразил:

– Это не трупы, герр блокфюрер. Они еще дышат! Майор Говен приказал доставить в больницу.

Имя Говена произвело впечатление.

– Какого же черта вы медлите! – эсэсовец переменил тон. – Шевелись!

…Появление пулемета и патронов привело в неописуемую радость подпольщиков. Особенно радовался Бакланов.

* * *

В конце марта американские войска, наступавшие на Западном фронте, были задержаны возле города Эрфурта, в двадцати километрах от Бухенвальда. Союзническое командование недоумевало: до сих пор немцы, спасаясь от русского плена, сдавались большими группами, шли навстречу американцам форсированным маршем в полном боевом снаряжении. Города и оборонные объекты сдавались без боя, выбрасывались белые простыни. А тут – что-то неладное! – нацисты губительным огнем встретили американские колонны.

Американцы несколько раз проводили сильную бомбежку и артиллерийскую подготовку, но и после этого все атаки оказались безуспешными. Нацисты упорно оборонялись.

Триумфальное шествие американских войск срывалось. Они затоптались на месте, застряв почти на две недели на подступах к Эрфурту.